Сахалин. Вокруг острова: продолжение истории со страшным концом

Томари, в переводе с айнского обозначает «бухта», и это один из немногих населенных пунктов, которому после 1945 года оставили старое имя, правда с частично обрезанием. Обрезали «ору», что обозначает «в». Небольшая рыбацкая деревушка, в период с 1906 по 1922 год постепенно превратилась в промышленный центр. Томариору, статус города получил в 1922, а города I категории в 1929 году. В середине 30-х его соединили железной дорогой с городами западного побережья. Первоначально здесь все было связано с рыбой, лесом и углем и, забегая вперед можно констатировать, что когда это все закончилось, город умер. А начиналось все очень позитивно и оптимистически. Как любил говорить мой друг: «А такие предвиделись дали…». В 1910 году в Томариору начала работать экспериментальная угольная шахта и лаборатория по исследованию каменного угля. В 1918 году была открыта шахта «Тайэй», уголь из которой отправляли по канатной дороге, через хребет и далее по арочному виадуку на целлюлозную фабрику, которая уже в 1915 году начала ее производить. Построена она была из железобетона, что на Карафуто, применительно к промышленным предприятиям, было впервые.

Но это только после того, как в 1921 году пожар уничтожил все, что могло сгореть. Хозяин фабрики Окава Хейдзабуро, владел тремя фабриками по производству целлюлозы в Маока (Холмск), Томариору и Эстуору (Углегорск) в составе компании «Карафуто Когё», за что удостоился парка его имени и бронзового памятника в Томариору, поставленному благодарными жителями которых он обеспечил работой. Постамент до сих пор стоит в Томари, по адресу ул. Сахалинская, 34. Самого Окава на нем уже нет, и это не плод работы комиссии по ликвидации наследия японского милитаризма. В сороковом году, фигуру Окава отправили на переплавку, а еще раньше, в 1933 году, «слили» и его самого. У японцев тоже было: «все для фронта, все для победы!». К слову, но мы с Катей до него не добрались — мало времени, нужно было спешить, впереди была не одна сотня километров трудной дороги.

Хотя, наверное, нужно было посмотреть, то, что осталось от памятника японскому «королю бумаги». Личность Окава Хейдзабуро интересна: выходец из семьи самурая, он отлично владел мечами, прошел путь от простого механика на заводе дядюшки, до вице-президента компании «Карафуто Когё». Прожил интересную и содержательную 76-летнюю жизнь и умер в 1933 году. Компания «Одзи Сейси», поглотила всех конкурентов на Карафуто и все 9 целлюлозных заводов стали ее собственностью, ну, а Окава остался не у дел, от этого и умер.

То, что нельзя в Томари пропустить, так это «Бумовскую сопку». Она в северной части города, сразу слева от моста через Томаринку. Там сразу несколько интересных объектов. Кроме хорошей обзорной площадки, это еще место, где находятся остатки храма «Томариору дзиндзя». От него остались ворота-тории, фундаменты «тёдзу-я», «хондэн», стелы «чурейто» и памятник воинской доблести «Гунсо кинэнхи». С площадки открывается панорама на юг Томари, с видом на ЦБЗ и мост «Томариору охаши».

В общем, виды захватывающие. Хорошо виден японский замысел по территориальной планировке города — правобережье — промышленная зона, здесь концентрировались склады, мастерские и сама целлюлозная фабрика. Левобережье — жилые кварталы и административные сооружения.

Катенька, как угорелая, бегала по возвышенностям, снимая разворачивающиеся от туда панорамы города, с различных ракурсов. Город, это конечно сказано громко, сейчас здесь проживает чуть больше 3,8 тыс. человек, а ведь были годы и в японский период и в советское время, когда население подходило к отметке 10 тысяч.

Пока красная куртка Кати мелькала по косогорам, я что-то притомился. Сморило. Присев на теплом камне Гунсо кинэнхи, задремал. Сна про самураев я не увидел, но что-то тревожное шевельнулось в засыпающем разуме, как будто впереди замаячило что-то неизбежное и глубокое как пропасть.

Видимо памятный знак до сих пор стоит неустойчиво, несмотря на то, что его недавно спасли. Долгое время основание берегового обрыва подмывало и вот еще чуть-чуть, и рухнул бы. Но спасли томаринцы святыню, выдернули бульдозером из пасти хищного склона. Только вот японцы недовольные остались спасением. Все бурчали на предмет того, что не двигать нужно было, а склон укреплять. Хорошо им там, в Японии, рассуждать, что лучше, а что хуже. А денег нет в бюджете, даже на свое, а тут чужих богов спасай. Мало того, чтобы несведущие знали, где находятся, рядом пояснительные плиты поставили, чтоб знали, что есть что. Но это уже за счет областного бюджета.

Катенька живо интересовалась прошлым, поэтому все прочла и по-русски и по-японски, сфотографировала и довольная изъявила желание ехать дальше. Через мост «Томариору охаши» мы отправились к средней школе № 2. Там до сих пор стоит парочка каменных «кома ину» (псов-хранителей). Эти веселые собачки стояли у входа в храм. Они так полюбились советским гражданам, что после 1945 года их постоянно таскали, то на детскую площадку в парке, то еще куда, а затем, когда школу новую построили, поставили поближе к выходу.

На собачках любят фотографироваться верхом. Почти в каждой томаринской семье есть фото членов семьи верхом на собачке. Не стал и я от традиции отставать, позволив Катеньке зафиксировать себя на память с собакой, хотя не сторонник этого. Вот как только начинаю на фоне сниматься чего, так в мозги вползает ядовитой змеей: «Я и дерево», «Я и море», Я, море и солнце». В общем — Васисуалий Лоханкин и его роль в мировой революции…

Осмотрев достопримечательности через полтора часа, после въезда, выехали из Томари. Я так думаю полтора это много, хватит и одного часа. Ведь в Томари емкость туристских ресурсов сведена к минимуму, ни тебе индустрии гостеприимства, ни питания, ни развлечений. По крайней мере, по дороге и с дороги мы этого не заметили.

Ну, или не совсем нет, когда готовил этот материал, нашел на карте Яндекса, кафе с экзотичным названием «Сакура» и гостиницу «Восточная». Позвонил в «Восточную», оказалось, что она существовала и раньше, но долгое время ее ремонтировали и вот открыли. Как всегда на вопрос «А сколько у вас номеров?», спросили «А сколько вам надо?». При этом предупредили, что гостиница двухэтажная, но второй этаж уже занят, там живут северокорейские рабочие, а на первом этаже, да, жить можно, но нужно бронировать. Там как мне сказали два отличнейших, двухместных номера со всеми удобствами. Пояснили, что в понятие «удобство» входит: туалет, кровать, чайник, небольшой холодильник и телевизор. Стоит это 1,5 тыс. в сутки. Есть четыре номера, на 4 кровати, там уже 1 койко/место стоит 500 рублей. И есть два «люкса», по 2,5 тыс. рублей проживание, там, кроме туалета есть душ. Про «Сакуру» бабушка (по голосу) ничего не знает, но вот на площади в этом году открыли ресторан, называется «Кардинал». На вопрос существует ли дорога зимой в сторону Холмска, бабушка по причине неосведомленности не ответила, но выдвинула предположение, что зимой, наверное, нет, потому как летом единственный полицейский в Томари, ездит по дороге (он где-то там, на юге живет), а зимой, добирается через Южно-Сахалинск. В общем, соберётесь в Томари (ха-ха-ха), бронируйте заранее.

Катя вертела головой по сторонам разглядывая серые обшарпанные дома, одинокие тени немногочисленных прохожих, часто с какими-то самодельными тележками, сделанными из бывших колясок. По всему было видно, что девушка видит такое первый раз, и представить такое раньше, ну точно не могла. Ну как? — спросил я Катю. Ну, как-то…она замялась и кроме как слова убого, ничего не придумала. Справа начали мелькать могилы, на фоне моря и берез, зарастающие бамбуком — городское кладбище. Катя заметно погрустнела и задумалась. Нужно было срочно поднимать девчушке настроение.

Тут я вспомнил, что когда-то, в начале нулевых, когда международные организации еще не были шпионскими и давали деньги на дерьмократические преобразования, судьба забросила меня в эти Томари, будь они неладные, поднимать общественный сектор. С тех пор этот город ассоциируется у меня с двумя принцами. Первый — принц Хирохито, будущий император Японии, посетивший Томариору, в 1925 году, будучи на Карафуто. Вторая особа — принц Эндрю, герцог Йоркский, британский принц, контр-адмирал. По совместительству сын королевы Великобритании Елизаветы II. Последний здесь никогда не был, но в моей жизни его имя неразрывно связано с Томари. А дело было так, и я рассказал Кате эту историю.

Пока я ее рассказывал, мы проскочили Новоселово и продвинулись еще дальше на юг, оказавшись у водопада Рыбница, на одноименной речке.

Кстати о Новоселово. По-японски поселок назывался Оитэ, и проживало здесь около 2 тыс. человек (сейчас 23). Место интересное и красивое. Если свернуть налево, и проехаться по грунтовке через поселок, вглубь распадка, то через 6 км, слева будет заимка «Хрустальный ключ». Место говорят очень душевное. Сам я там не был, врать не буду, но знакомые отзываются тепло. Еще я знаю, что там находится единственный на Карафуто железобетонный арочный мост «Кинен-баси» (непонятно, зачем такую красоту, было в такой глуши строить), школьный павильон в Новоселово, остатки японской шахты и огромное количество водопадов в глубине узких распадков. В мае там еще лежит снег, поэтому прорваться к мосту мы не смогли.

Возвращаясь к водопаду Рыбница. Водопад со всех окружающих точек целиком, «в полный рост» и не виден. Катя облазила все вокруг (рискуя сорваться), чтобы увидеть водопад полностью. Я следом, несколько раз выдергивая ее из пропасти, не видимой в зарослях бамбука, который здесь достигает двухметровой высоты. Да даже и если не знаешь точно, где водопад находится, его запросто можно пропустить, проскочив мимо, хотя он всего в 5 метрах от дороги.

Ориентироваться по мысу Яблоновому, задача тоже не из легких, так как мыс с дороги не видно. А он то и служит основным ориентиром, от него до водопада 5 км по берегу. Высота двух ступеней водопада — 19 метров. Дорога в этом месте опять делает очередную петлю (в петлях тоже можно ошибиться) и выходит на мыс морской террасы, с которой открывается мыс Яблоновый. Мыс очень интересен в плане минералогии, здесь встречаются в жеодах красивые кубики кальцита (иногда до 3–5 см), а в северной части мыса, в бенче вымывает красивые окатыши алевролитов, которые хорошо пилятся и шлифуются. Таких поделочных алевролитов с таким полосчатым рисунком на Сахалине больше нет. Летом, когда тепло, этот мыс можно обследовать по отливу, там множество волноприбойных ниш и карманов.

Через 8 км от водопада на юг находится забавное место. Здесь протекает река Арканзас. Речушка небольшая, но имеющая множество притоков. Самые большие — Колумбия и Миссисипи. Так что, знай наших! Не только у антиподов есть реки с такими названиями. В названии Арканзас, с трудом угадывается видоизмененное японское Аракои. Была здесь с таким названием деревушка, а когда переименовывали, видимо по созвучию и имя дали. Но, наверное, это красивее, чем протока Аракури переименованная в Аракуль…

.

Сахалин: Вокруг острова (история со страшным концом

Сахалин. Вокруг острова: продолжение истории со страшным концом

Сахалин. Вокруг острова: окончание истории со страшным концом

Сахалин. Новоселово — Оитэ: Хрустальный ключ, что течет у моста «Кинен-баси»

Сахалин. Томихара: японский поселок затерявшийся во времени

Сахалин. Периферийная периферия: Чехов

Зачарованные дюны мыса Слепиковского

Сахалин. Юго-запад. Мыс Слепиковского

Сахалин. Осака-Рандомари: дорога призрачных фантомов

Сахалин. Холмск-Маока: вид на город широко раскрытым японским глазом

Сахалин. Хосинсен: место, где живут Хито басира

Сахалин. Юго-западное кольцо: сивучи

Сахалин. Невельск — Хонто: тепло принесенное Куросио

Сахалин. Мыс Крильон: увидеть Японию и умереть

Теги: Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм