По нулевой широте (продолжение)

В окрестностях Баньоса есть чудесное место для наблюдения извержений Тунгурауа — Casa de Arbol («дом на дереве»). Это такой домик-скворечник с качелями у самого обрыва. Раскачиваешься и летишь над горным ущельем с видом на знаменитый вулкан. Со временем желающих покачаться стало настолько много, что рядом пристроили ещё несколько качелей.

А дальше я попросила сеньора Лопеса отвезти меня к мосту на выезде из Баньоса, хотелось сделать несколько фотографий живописной речки Пастасы. Но и тут, как и раньше, вмешался языковой барьер, и водитель по своему разумению отвёз меня не на мост, виденный вчера, а на мост Сан-Франциско, с которого каждый день десятки туристов прыгают с тарзанки. Либо по каким-то признакам сеньор Лопес решил, что я отвязная экстремалка, либо уже не в первый раз возит туристов этим маршрутом.

Пока я фотографировала горную реку, мои мысли текли примерно в таком ключе: «да ну, я что, идиотка прыгать с моста?»-> «а ведь красиво летят и, кажется, все живы» -> «а почему бы и нет?». И я пошла облачаться в снаряжение для прыжка.

Долго не буду пересказывать свои эмоции и впечатления, надеюсь, нецензурных выкриков у меня не было. Замечу только, что стоять на мосту на твёрдом асфальте и стоять на маленькой площадочке за перилами — это две большие разницы. Тянет, знаете, ещё раз всё переосмыслить, подумать)))). Но время — деньги, организаторы прыжков хотят отправить в полёт как можно больше туристов. А потому 20 секунд уговоров над сорокаметровой пропастью, 5 секунд дикого крика и полные штаны адреналина. В целом, прыжком я осталась довольна, адреналина хапнула на целый день.

В Чимборасо мы прибыли где-то к обеду. По мере приближения к национальному парку Чимборасо становится всё холоднее и облачнее, меняется растительность, появляется снег.

И появляются викуньи.

В парке они чувствуют себя свободно, людей подпускают достаточно близко, хотя обнимашки с ними не получатся, всё равно держат дистанцию.

На моё огорчение, Чимборасо был укутан в облака, и я решила немного прогуляться в надежде на хорошую фотографию.

На территории парка есть два рефухио (домика для отдыха), автомобили могут проехать только до нижнего рефухио, к верхнему ведёт благоустроенная горная дорожка, а вот дальше, видимо, сплошная ледяная пустыня, которую преодолевают альпинисты, покоряя вершину горы.

На фотографиях кажется, надо лишь немного пройти по тропе, и за облаком откроется потрясающий вид. На самом деле, уже первый рефухио расположен на приличной высоте, недостаток кислорода вызывает сильную одышку, каждый десяток метров в гору даётся очень тяжело. Я прошла, наверное, метров пятьдесят до небольшой пирамидки, и по дороге пришлось садиться на камни отдыхать.

Вулкан Чимборасо потух ещё до нашей эры, а до измерения европейцами Эвереста считался самой высокой вершиной на Земле. Альпинистов на Чимборасо приходит много, много и погибает здесь, а пирамидка — это мемориал всем, кто не вернулся живым с этой горы.

Тем временем белые бока Чимборасо всё-таки соизволили выплыть из тумана, и я успела щёлкнуть их фотоаппаратом.

Ночевать мне предстояло в небольшом городе Риобамба. Уточнив ещё раз в гостинице, что гулять ночью по городу абсолютно tranquilo (спокойно), а не peligroso (опасно), я вышла на вечерний променад. Город очень симпатичный, все улицы прямые и друг другу строго параллельны либо перпендикулярны и все только с односторонним движением. Парки, церкви, колониальная архитектура, — Риобамба стоит того, чтобы провести тут полные сутки и увидеть её красоты при свете дня.

У меня полных суток не было, утром я выезжала в населённый пункт Алауси опробовать ещё одну туристическую развлекаловку — поезд «Нос Дьявола».

До середины двадцатого века железная дорога была важным средством передвижения в Эквадоре, пути протянулись от самого севера (границы с Колумбией) до почти самого юга — города Куэнка. Железнодорожное полотно не было непрерывным, скорее, это был набор из нескольких отдельных отрезков. Но в конце 19 века пришедший к власти президент Элой Альфаро твёрдо решил связать поездами два крупнейших города страны: Гуаякиль и Кито. Особенно трудно было соединить города Алауси и Сибамбе, рельсы приходилось класть буквально по краю горы, а перепад высот 940 метров делал задачу практически невозможной. Но контракт на постройку участка был заключён, из Англии привезены рельсы, из Франции — вагоны, а с Ямайки, Пуэрто-Рико и Барбадоса — более четырёх тысяч чернокожих рабов, которым за выполненную работу обещали свободу. Условия на стройке были нечеловеческими: голод, местные болезни, регулярные несчастные случаи, — гора стала могилой для двух тысяч рабочих. Под конец стройки ходил слух, что сам дьявол против этой железной дороги (якобы он часто являлся строителям и позже пассажирам поездов). Старое название горы «Гнездо кондоров» уступило место новому прозвищу — «Нос Дьявола».

В двадцатом веке землетрясения, ураганы и дожди разрушили большую часть эквадорских железных дорог, но к тому времени были уже хорошо развиты дороги автомобильные, в том числе знаменитое Панамериканское шоссе через весь континент. Восстанавливать пути не стали. Какое-то время работал отрезок от Риобамбы до Сибамбе, им активно пользовались местные крестьяне, но в 2016 году я застала всего-то кусочек в тринадцать с половиной километров, который работает исключительно на туристов, потому что ни один местный не поедет на поезде за 32 доллара. Маршрут необычен тем, что на нём поезд два раза меняет направление, только двукратным реверсом удаётся спустить поезд по почти отвесной горе.

До две тысячи какого-то лохматого года можно было проехаться не только в вагоне, но и на его крыше.

Но после того, как один турист всё же навернулся с вагона в пропасть, езду на крышах запретили. А ещё козырнее было проехаться не на поезде, а на рельсомобиле — переоборудованном под железную дорогу автобусе!

Ну вы поняли, что нынче Nariz del Diablo — аттракцион скорее для пенсионеров. Гораздо веселее оказалось фоткать не пейзажи из окна (хотя они тоже хороши), а европейцев, которые лезут друг на друга ради удачного кадра.

Так как поезд почти час стоит в Сибамбе и возвращается в Алауси, я решила обратный путь пройти пешком и не спеша рассмотреть всё вблизи, а не через стекло.

И сдуру решила предупредить о своих намерениях нашу «старшую по вагону», чтоб не теряла.

Но вагоновожатая замахала руками, запричитала, что так делать нельзя, что её накажут, поэтому пришлось от пешего тура отказаться. Если будете в Сибамбе и захотите пройтись, послушайте доброго совета, не делитесь ни с кем своими планами, просто шуруйте в гору и наслаждайтесь природой!

На территории Эквадора в отличие от соседних Перу и Боливии практически нет масштабных памятников архитектуры доиспанского периода. Дело в том, что территорию современного Эквадора Империя инков — главных строителей Южной Америки — завоевала всего за 40 лет до прибытия в Америку Колумба с товарищами. А после Колумба пришли конкистадоры, и тут уже инкам не до стройки было, унести бы ноги живыми. Самая известная инкская постройка в Эквадоре — комплекс Ингапирка, он очень удачно лежал по пути в мой следующий город Куэнку.

Вход на территорию стоит символические 2 доллара, за эту цену полагается ещё и экскурсия на английском или испанском, а без экскурсовода, к сожалению, не пустят. Несколько раз во время экскурсии гид делает упор на то, что эквадорцы — не потомки инков, что инки — это злобные завоеватели, поработившие исконные местные племена. Однако большинство современных индейцев Эквадора говорит как раз на кечуа — главном языке государства инков. По словам гида, раньше на месте инкского храма Солнца стоял храм Луны, построенный коренными жителями — индейцами-каньяри, и какое-то время здесь поклонялись обоим светилам одновременно.

Об архитектуре каньяри сложно составить какое-либо впечатление, потому что сохранились только традиционные постройки инков с плотно подогнанными друг к другу каменными блоками.

Я не была в Перу и не видела Куско и Мачу-Пикчу, поэтому в Ингапирке мне было интересно. Но более искушённым туристам будет скучно, территория очень маленькая, осмотр займёт минут двадцать. После прогулки по руинам можно ещё немного пройтись по окрестностям и увидеть причудливую скалу с очертаниями профиля индейца.

Приехав в Куэнку, я поняла, что в этом городе мне хочется задержаться подольше. Это самый симпатичный и уютный город Эквадора. Возможно, не такой роскошный, как Кито, но зато можно безбоязненно ходить по любой его части в любое время суток. В Куэнке самая вкусная и разнообразная еда, и даже кофе, в отличие от всего остального Эквадора, не такой уж отвратительный.

Здесь можно расслабленно бродить по улицам с колониальной застройкой,

музеям,

рынкам,

церквям,

а вечером зависнуть в очередных термальных купальнях.

Что непременно нужно сделать в Куэнке, так это купить панаму. Настоящую панаму из настоящей соломки, а не ту матерчатую шапку, которую многие носили в детстве. Родина головного убора — Эквадор, и здесь он называется «сомбреро-де паха токилья», то есть сомбреро из соломки токилья (не то большой тростник, не то маленькая пальма). Хотя если назовёшь эту шапку панамой, тоже никто не побьёт, эквадорцы уже смирились с тем, что весь мир называет их национальный головной убор именем другой американской страны. Панамой шляпа стала во времена строительства Панамского канала, когда строительная компания закупила для рабочих огромную партию эквадорских сомбреро. Только эта лёгкая соломенная шляпка могла защитить от палящего солнца и не создавала парникового эффекта. К тому же настоящая панама не деформируется и при сминании всегда возвращается в исходную форму. Моя неделю пролежала в чемодане свёрнутой в рулон, а дома я её слегка отпарила, поля прогладила утюгом, и панама как новенькая. Есть мнение, что качественную панаму можно протянуть через обручальное кольцо. Возможно, сомбреро из супертонкой соломки стоимостью в тысячу долларов и пролезет через кольцо, но среднестатистическая панамка за 35–50 баксов, конечно, этого не сможет.

Возникает закономерный вопрос — а куда делся сеньор Лопес? А сеньора Лопеса я напоследок использовала для поездки в национальный парк Кахас в окрестностях Куэнки

и на исходе шестого дня нашего путешествия отпустила домой. Если вдруг надумаете в Эквадор тем же маршрутом, готова предоставить всем желающим контакты незаменимого сеньора Лопеса, а он к этому времени, возможно, и английский подтянет.

В Гуаякиль, финальную точку своего материкового маршрута я поехала на обычном междугороднем автобусе. Дорога пролегала всё через тот же парк Кахас, и я ещё раз полюбовалась на озёра и облака, пушистой ватой разлёгшиеся между гор.

Снова предстояла встреча с большим городом и с сопутствующими опасностями. Интернет кишит страшилками об уровне преступности в Гуаякиле. Первые ощущения от города — грязно и пахнет мусором. С помощью сотрудницы отеля я очертила для себя безопасный ареал для прогулок, тем более, что и времени на знакомство с Гуаякилем я заложила минимум — всего одни сутки. Это прежде всего неестественно вылизанная до блеска набережная Малекон, где полицейские стоят через каждые 10–15 метров.

Гуаякиль — крупный порт, но стоит он не на самом берегу Тихого океана, а на несколько десятков километров утоплен вглубь материка в русле грязной, мутной и, чего уж греха таить, слегка вонючей реки Гуаяс.

Жара здесь из-за влажности ощущается намного сильнее, чем в остальном Эквадоре. Непосредственно к Малекону прилегает симпатичный центр города с широкими улицами, церквями и памятниками.

Ещё дальше от набережной стоит величественный Кафедральный собор, снова в редком для Южной Америки готическом стиле, а перед собором — парк Семинарио.

Любуясь на собор и пальмы, я не очень-то смотрела под ноги, но услышала громкое воркование голубей и подошла к ним ближе. Голуби, одурев от жары, валялись в томных позах на клумбе и, распластав крылья, подставляли брюшки и бока струям поливочного фонтанчика.

С голубей взгляд переполз на ещё более удивительное: среди голубей на клумбе возлежали игуаны разных размеров, а вокруг клумбы скакали туристы, увешанные дорогой фототехникой.

Этот парк ещё называется парком игуан, рептилий здесь полно, они практически ручные.

К тётеньке, торгующей кормом, игуаны чуть ли не целоваться лезли за пару салатных листиков.

Только накормив и игуан, и голубей, и черепашек с карпами в пруду, я смогла оторваться от этого зоопарка и пойти смотреть город дальше.

Интересное место, где можно увидеть ещё животных и растения Эквадора, — Парко Историко, этакий комплекс из зоопарка и музея народного быта под открытым небом.

А с набережной парка можно наблюдать, как прямо на тебя взлетают самолёты из местного аэропорта.

Вплотную к туристическому Малекону примыкает неблагополучный квартал Лас Пеньяс.

Это настоящие трущобы на холме, но небольшой их кусочек облагородили и теперь показывают туристам. Картина всё та же: два десятка полицейских на улочку в 300 метров.

В симпатичных разноцветных домиках — сувенирные лавки и бары, за ярким фасадом — бедность и порок. При любой попытке уйти с центрального маршрута полицейские машут руками и кричат, что там опасно. Улица-лестница заканчивается маяком, с которого видна панорама города.

Что удивительно, во всех этих туристических местах за весь день я не нашла признаков общепита, ну кроме пекарен, пивнушек и совсем уж фаст-фуда. Чтобы, наконец, поесть, мне пришлось взять такси и ехать в другой район Гуаякиля — на улицу 9 октября, где расположены крупные магазины и кафе с ресторанами. Еда была невкусной, вино тоже, а может, дело было в том, что к вечеру я чувствовала себя совершенно простывшей и больной. С того самого дня в Баньосе, когда я знатно прооралась, прыгая с моста, у меня начало побаливать горло. К приезду в Гуаякиль в горле уже не было живого места от ангины, и я надеялась хоть на Галапагосах немного отогреться и прийти в себя.

Ну, а дальше был триллер. В два часа ночи я проснулась от того, что болел глаз. Включив свет и посмотрев в зеркало, я коротко, но ёмко выругалась и побежала к скайпу звонить в страховую компанию, потому дело было плохо. Глаз полностью покраснел и опух. Около полутора часов страховая потратила на поиск лечебного учреждения в ночном Гуаякиле. И ехать туда надо было самостоятельно. Ночью этот портовый город особенно явно дышит опасностью. Улицы пустынны, на всех без исключения окнах первых этажей кованые решётки, водитель такси сам трусит ехать в некоторые районы. Двери в клинику тоже были зарешечены, впустили не сразу.

Ну что сказать вам про уровень эквадорской медицины? В городе с населением в два с лишним миллиона человек ночью не найти дежурных специалистов, только врачи общей практики. Да, милая девушка-врач поговорила со мной, осмотрела мои глаз и горло, да, подержала за руку и повторяла, что всё будет хорошо. Но поставить нормально диагноз она затруднилась. К офтальмологу на утро записаться нельзя, только живая очередь. Вот так в атмосфере страха и отчаяния состоялось моё знакомство с банальным коньюктивитом, но в ту ночь я такой болезни не знала и была близка к тому, чтобы плюнуть на Галапагосы и первым же рейсом возвращаться домой. Ещё час с таксистом мы кружили по городу в поисках круглосуточной аптеки, в которой можно купить антибиотик, и только под утро я смогла ещё немного поспать в отеле.

В 10 утра на следующий день я стояла в аэропорту Гуаякиля и мрачно зыркала на окружающих своим красным глазом. Глазные капельки всё же начали действовать, и я решила рискнуть и продолжить путь на острова, ради которых и затевалось путешествие.

Окончание эквадорской эпопеи тут.

Фотоальбомы к рассказу

По нулевой широте

Теги: Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм, Автопутешествия