Последние несколько лет все разговоры экологов только о глобальном потеплении. Если судить по нынешней зиме, то природа решила немного взбодрить уральцев. В декабре — январе от души посыпала снежком, да и температура, особенно по ночам, ну очень не хотела подниматься выше -20°. Только, увы, редкие дни небольших потеплений никак не совпадали с моими выходными. А сидение на даче с практически ежедневным разгребанием выпавшего снега — ещё то удовольствие. И вот в начале февраля — бинго, джекпот, звезды сошлись, пасьянс сложился… Какими словами ещё описать, казалось, с небес свалившуюся, удачу? Прогноз на выходной обещал лёгкий минус с отсутствием осадков. Нищему собраться — только подпоясаться! В машину заброшены термос с кипятком, небольшой перекус на день и, конечно, лопата — а кто их знает, синоптиков этих. Да и путь относительно не близкий — почти 300 верст в один конец, на северо-запад области, практически на границу с Пермским краем.
Выехал утром затемно, чтоб успеть проскочить до начала адских пробок в городе после выпавшей накануне очередной порции снега. Забрал по пути старинную подругу и, вперёд по почти пустому в эти часы Московскому тракту. После того, как за Ревдой свернул на второстепенную, но хорошо почищенную дорогу, о том, что на дворе 21 век, можно было забыть. Полное отсутствие машин, заснеженные ели, глухой стеной стоящие вдоль дороги, малочисленные съезды в лес едва угадываются под снежным покровом.
Когда почти рассвело, подъехали к первой локации в этом минипутешествии. Деревня Каменка по дороге из Первоуральска в Староуткинск на берегу Чусовой.
В 18 веке речку Каменку в месте, где она впадает в Чусовую, перегородили плотиной и построили лесопилку.
Сейчас, конечно, той лесопилки нет, да и деревня превратилась в дачный посёлок, местных жителей всего ничего — несколько десятков человек. Но летом здесь на берегу, у подножья камня Каменского, царит оживление. Туристы-водники, сплавляющиеся по Чусовой, отдыхающие на местной турбазе, приезжающие на экскурсию на автобусах и личных авто. Все хотят посмотреть на местную достопримечательность.
Вот интересно. В начале 1980-х ответственный за натуру на съемках фильма «Семен Дежнёв» как узнал про это место? Из собственного опыта, сплавляясь по уральской реке или он был знаком с работами русского фотографа С. М. Прокудина-Горского? Ещё в 1912 году им был запечатлен склон Каменского камня и окраина деревни.
С. М. Прокудин-Горский. Деревня Каменка. 1912 г.
Как бы то ни было, но в 1980 году в эту деревушку приехали киношники со Свердловской киностудии, построили деревянный острог и сняли эпизоды фильма «Семен Дежнёв».
Кадр из фильма с деревянной крепостью.
Кинобратия уехала, а деревянная крепость осталась. Не пропадать же добру, и пошло — поехало! «Демидовы» (1983 г.), «Золотая баба» (1986 г.), «Похищение чародея» (1989 г.), «Житие Александра Невского» (1991 г.). Потом всё — развал страны и киноиндустрии, стало не до съёмок. Декорации ветшали, растаскивались. Но несколько строений «дожили» до наших дней.
Никаких тропинок наверх скалы зимой, понятно, нет. Лишь едва заметный след от гусеницы снегохода. И вот по этому следу, когда шаг влево, шаг вправо — и ты по колено, а то и по пояс в снежном плену, мы все же добрались до кинодекораций советских времён.
Эх, надо было пересмотреть фильм! Но и сейчас, глядя на покосившиеся сторожевые башни,
нельзя не восхититься тому размаху, с которым развернулись здесь киношники. Стоим мы на самом верху скалы, а под нами, закованная в лед, несёт свои воды Чусовая. В русле, к середине зимы все ещё незамерзшем, она будто показывает свой норов, не желая называться ни безымянной таежной речкой, ни Угрюм-рекой. Почему ими? Да просто в 21 веке кинооператоры вспомнили о красивой натуре на Урале. В 2008 году здесь снимали эпизоды фильма «Золото», а в 2019 году бригады декораторов отстроили на берегу, у подножья Каменского камня, пристань и склады-лабазы для новой экранизации романа В. Шишкова «Угрюм-река». Их прекрасно видно с вершины.
Спустившись по своим следам вниз, решил пофотографировать эти декорации с другого ракурса. На фоне Камня я уже отснял, когда вначале по незнанию проехал мимо, не заметив парковки.
Кстати, на последнем фото сосны и деревянный дом наверху — те самые, с фото Прокудина-Горского. Но только мы спустились с горы и подошли к лестнице, ведущей к пристани, из подъехавших микроавтобуса и легковушки выгрузилась большая группа. Еле успел щелкнуть безлюдную пристань. Вниз не пошли — желания толкаться на узких тропинках не было, да и потом подниматься обратно и шагать до машины, стоявшей на другом берегу Каменки, тоже не хотелось. Ещё недавно здесь был деревянный мостик, соединяющий берега, оставшийся после съемок, но в прошлом году в половодье его смыло.
Не знаю, как долго простоят эти постройки, но пока у любителей посэлфиться есть возможность показать себя любимую (любимого) на фоне исторических декораций.
Тем временем совсем рассвело, и рваная облачность на востоке предвещала прекрасный день.
Мы продолжаем наш неблизкий путь.
Не знаю, как теперь, но 40 лет назад перед распределением над головами выпускников свердловских ВУЗов и техникумов дамокловым мечом повисала поговорка «На Урале три „дыры“ — Шаля, Гари, Таборы». И вот в одно из тех мест, в Шалю, даже ещё глубже в тайгу, мы едем по собственной воле. Правда, на полдня.
Дорога продолжает радовать. Солнышко, трасса хорошо почищена.
Тайга вдоль дороги тоже «вычищена». От строевого леса, место которого заняли березы и осины.
Въехали в село Сылва и меня заинтересовала ну очень фотогеничная разрушка на берегу реки.
Дома покопался в Сети и узнал много нового для себя. В 1739 году по определению В. Н. Татищева здесь, на берегу речки Сылвы был построен железоделательный завод, который в 1758 году казной был передан промышленнику С. П. Ягужинскому, а тот продал его заводчику С. Я. Яковлеву. Вот при нем и его потомках завод «развернулся». С Сагринского и Чусовского заводов поставляли заготовки, а в Сылве изготавливали кровельные железо, причём высшего качества, поставляемого в Европу и США. В 1889 году на выставке в Париже за железо толщиной с папиросную бумагу завод получил высшую оценку. А стоящая на берегу заброшка — это построенная в 1890 году механическая фабрика по ремонту оборудования. Завод по решению акционеров закрыли в 1910 году, а большинство местных рабочих переквалифицировались в углежоги и поставляли уголь металлургам Урала. В 1855 году в селе была построена церковь Сретенья Господня. В 20 веке её постигла судьба большинства храмов России. С 2010 года ведутся восстановительные работы. Сейчас белоснежные стены бывшей разрушки неплохо смотрятся на развилке автодорог.
Проехали Шалю, и нам внезапно «выключили» солнышко… Еле успел заснять его прощальные лучики на еловых лапах.
Дальше — унылое серое небо, да лишь изредка пейзажи разбавляли покрытые инеем, из-за близости реки, деревья.
И вот перед нами излучина покрытой льдом и толстым слоем снега Сылвы, в месте, где в неё впадает Малая Урма. На берегу, на пригорке, раскинулось село Роща — конечная цель нашей сегодняшней поездки.
В конце 16 века село это основали татары, бежавшие от русского царя после разгрома Казанского ханства. А после Священного Собора 1654 года, одобрившего реформу патриарха Никона, в эти глухие места пришли старообрядцы. Спустя более трёх веков жители села чтут веру своих предков, а репрессии против староверов как-то прошли мимо. Несмотря на своё «беспокойство» и гонения царской власти на раскольников, село Урмы (так раньше называлось с. Роща) было волостным селом. Дом, где находилось волостное правление и сейчас стоит на Набережной улице.
Добротный, двухэтажный на настоящей набережной, лишь деревенской оградой отделённой от близкого берега реки.
Этот дом, стоявший какое-то время безхозным, местные жители отремонтировали и стараниями учителей — энтузиастов создали в нем музей. Задуманный как музей крестьянского быта, с расширением экспозиции он стал клубом — музеем истории и старообрядческой культуры.
По лестнице поднимается на второй этаж, где на небольшой веранде начинается экспозиция — предметы утвари, без которой в прошлом не обходилось ни одно крестьянское хозяйство.
За дверями нас уже ждёт директор музея Арапова Галина Ивановна, с кем мы накануне договаривались по телефону. И начался неспешный разговор о музее, об истории, о старообрядчестве.
В нынешнем фойе-прихожей при волостном правлении сидел волостной дьяк, а сейчас на лавочках развалилась продукция гончаров. Все эти плошки, горшки, чайники привозные с ярмарок — не было в селе своих мастеров по глине.
Видно, что им не одна сотня лет. Берегли покупную посуду, для пущей целостности обертывая берестяными лентами.
После волостной управы в школе была сельская школа. Одна из комнат на 2-м этаже как напоминание о том времени.
Даже печь-голландка для обогрева учеников сохранилась.
Спускаемся на первый этаж. При волостном правлении здесь были почта, полицейский участок, кутузка. Сейчас здесь воспроизведена обстановка избы старообрядцев. Хотя присутствуют и предметы быта единоверцев.
К примеру, иконы в красном углу. А так — все довольно аскетично. Домотканые половики, на приставленных к стенам лавках, конечно, сейчас никто не спит, на них лежит разная утварь, утюги, прялки.
В углу у печки стоят сундуки, а рядом с ними действующий ткацкий станок.
К крюку в потолке подвешена люлька с младенцем,
а на стенах- вышитые рукотерники (по аналогии рукомойник — рукотерник).
И если наверху Галина Ивановна наглядно продемонстрировала, как лихо они со школьниками плетут пояса,
то здесь ткацкий станок решили не трогать. Процесс и понятен, и опробован.
Другая половина дома начинается с вешалки. Точнее, с «дресс-кода» у староверов.
Если мужские кафтаны и косоворотки ушли в прошлое — мужики в молельном доме ограничиваются подпоясанной рубахой навыпуск, то у женщин все, как в старину. Сарафан практически «в пол», желательно с подолом с двенадцатью клиньями, распашная блуза (а как ребёнка грудью кормить? Замучаешься пуговицы расстегивать) с длинными рукавами без манжет. Тут же Галина Ивановна показала, как принято повязывать платок.
Никаких узлов спереди! Или заколоть булавкой, или сзади завязать. Ведь узел под подбородком — это петля, в которой Иуда удавился. Кстати, то же и с мужским галстуком. Нет такого предмета одежды у староверов.
А, собственно, из-за чего произошёл раскол? С падением Византии русская церковь была как бы на самоизоляции от остального христианского мира. Никон решил устранить все образовавшиеся разногласия с греческой церковью, а старообрядцы посчитали это переходом к католичеству и дорогой в ад. Как можно осенять себя тремя перстами? Ведь крестясь двуперстием, человек изображает распятие одного Христа, а при троеперстии распинает всю Троицу.
Так же и с земными поклонами, которые совершают старообрядцы. От православных поясных отличие в том, что молящийся должен коснуться коленями и лбом пола. Чтобы руки в это время оставались чистыми, есть молитвенный коврик — подручник.
Размерами он может быть любой, но обязательно сшит из двенадцати лоскутов ткани.
Различия и у нательного креста. Внутри широкого четырехконечного креста изображён староверческий восьмиконечный. И никакого распятого Христа! Свой крест каждый должен нести сам.
Большое значение для совершения молитв и поклонов имеют своеобразные плетеные четки — лестовки (от слова лестница).
К основной ленте пришиты 100 маленьких тканевых рулончика, внутрь которых вшиты молитвы. Умершему в гроб в руку вкладывают лестовку белого цвета, сплетенную ещё при его жизни.
Процесс плетения очень трудоемкий, невозможно успеть сделать за отведенные до похорон дни.
Галина Ивановна крещена «по старой вере». Подготовка к таинству крещения отличается от православного. Перед обрядом — обязательный пост, в который запрещены даже те продукты, к которым лояльно православие. А как его соблюсти, если в доме не крещёные муж и трое детей, которые не на посту и им надо готовить еду и прикасаться к запрещённым продуктам? Приходится идти на исповедь. Староверы в Роще относятся к «беспоповцам». Истинные священники умерли ещё после раскола, а новых учить негде. Из числа прихожан выбирается наставник, который проводит службы, накладывает епитимью на кающегося на исповеди (10 земных поклонов, к примеру). Раньше наставниками были только мужики, сейчас их мало среди прихожан и наставником в селе уважаемая женщина. Да и не только мужчин мало. Истинных верующих, т.н. «первого креста» тоже почти не осталось. Тех, что отвергают паспорта, идущих пешком, если учуяли в транспорте малейший запах табака или спиртного, живущих на подаяния по причине отсутствия пенсии. В основном, причисляют себя к верующим второго креста, т. е. разрешающие какие то послабления. Ведь и работать надо, и телефоном пользоваться и прочее. Но в молельный дом никто из иноверцев зайти не может.
Последний угол этой избы-музея показывает кухню. Ну, здесь как везде. Русская печь, чугунки-ухваты, полати…
Конечно, музей небольшой, но его ценность не в размерах. Много нового узнали о жизни староверов. Ведь народ у нас, в большинстве, о старообрядцах знает только по периодическим статьям о жизни в алтайской тайге Агафьи Лыковой, да что крестятся они двумя пальцами. Но музей пользуется интересом у туристов. Одна екатеринбургская турфирма возит сюда народ. Для больших групп Галина Ивановна в этой самой печи
печет шаньги. Встанет к печи в 6 утра, и к 11 для группы угощение готово! Нас, понятное дело, шаньги не ждали, перекусили привезёнными из дома яствами.
После экскурсии посмотрели на молельный дом, выстроенный недавно.
До этого службы проходили в доме-музее. Заехали в центр села посмотреть на единоверческую церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы.
Для староверов, признавших Московский Патриархат, но сохранивших двуперстие и молитвы по старинным окладам, в 1894 году была построена эта деревянная церковь. Сейчас жителей единоверцев и староврцев — «беспоповцев» в селе примерно поровну.
Заехав на выезде из села на колодец-родник,
выпили родниковой водицы, да и двинули в сторону дома.
Теги:
Автопутешествия, Паломнические туры, Самостоятельные путешествия
