Наземный переход границы Аргентины и Боливии находится в городках Ла-Кьяка (арг.) и Вильясон (бол.). С обеих сторон киоски с окошечками, в которых ставят штампики о въезде и выезде. На деле пограничникам глубоко наплевать, пересечёшь ты границу легально или проберёшься без отметок в паспорте, как шпион. При мне несколько десятков индейцев с детишками и тюками без проблем протопали в другую страну под мостом, который ведёт к официальному КПП. Гражданам России визу можно получить бесплатно в консульстве Боливии или за деньги прямо на границе. Кроме денег требуется ещё справка о прививке от жёлтой лихорадки, у меня такая была, но по отзывам других путешественников, даже на отсутствие справки никто внимания не обращает, плати только 360 боливиано (52 доллара США) и иди с миром. С автовокзала Вильясона автобусы отправляются во все крупные населённые пункты Боливии: Ла-Пас, Сукре, Санта-Крус, Кочабамба. Мне было все равно, куда ехать, поэтому я выбрала ближайший по времени отправления рейс, и он отбывал в Потоси, один из самых высокогорных городов мира (4090 метров). Боливийским автобусам в плане комфорта и чистоты очень далеко до аргентинских, но и стоят они в 2–5 раз дешевле на километр пути. Пока было светло, я пыталась смотреть в окно, потом провалилась в сон. Просыпаюсь в кромешной тьме от того, что дико холодно, раскалывается голова и что автобус стоит, салон при этом полупустой, большая часть пассажиров отсутствует. Испуганно спрашиваю оставшихся: «Потоси?!», они кивают: «Си, си, Потоси», а сами сидят на местах, хотя Потоси — конечная остановка. Часы показывают 4 часа утра, кое-как продрав глаза, вываливаюсь из автобуса, здания вокзала как такового нет, голова продолжает разваливаться на куски. Таксисты в этом странном месте всё-таки нашлись, и через 20 минут я уже долбилась в дверь забронированного отеля. Заспанный ресепшионист, наконец-то, открыл мне и проводил в номер. Холод в комнате стоял просто собачий, поэтому спать пришлось лечь в одежде, укрывшись всеми одеялами, которые нашлись в шкафах.
Раньше, когда я читала рассказы туристов о так называемой «горняшке», я думала, что всё это блажь офисных крыс, далёких от спорта и прогулок на природе. И только в боливийском Потоси я в полной мере прочувствовала, что такое горная болезнь. Это распирающая головная боль, тошнота и одышка при малейшем физическом усилии. В первой половине дня я просто гуляла по городу, пытаясь адаптироваться к высоте и холоду (в разгар лета всего +12 и постоянные дожди), а после обеда подалась на экскурсию. На серебряные рудники.
Когда-то серебряная гора Потоси была источником богатства всей страны, здесь на монетном дворе чеканили боливийские песо, а по населению город в семнадцатом веке обгонял Париж. Начиная с середины восемнадцатого века рудники постепенно истощались, добывать металл становилось всё сложнее, Потоси понемногу приходил в упадок. Почти всё мужское население города и по сей день работает на серебряных приисках, потому что больше источников заработка просто нет. Либо становись шахтёром, либо уезжай в другие места. Но надо видеть, что за работа у шахтёров: в тесных подземных норах почти без кислорода, без еды по 10 часов за смену они практически голыми руками долбят и вывозят горную породу.
Из оборудования только отбойные молотки на сжатом воздухе (подаётся с поверхности по резиновым шлангам) и динамитовые шашки, из обмундирования — каска с фонариком и старенький респиратор. Перед экскурсией нашу группу из 15 человек переодели в резиновые сапоги, шахтёрские штаны и куртки не первой свежести, а также каждому выдали по каске с фонариком и платку на лицо для защиты хотя бы от крупной пыли.
Сами рабочие техникой безопасности часто пренебрегают: не вовремя меняют фильтры для респираторов либо вообще никак не защищают дыхательную систему от пыли и вредных испарений в пещерах. Из-за этого уже к 30 годам начинают развиваться профессиональные заболевания, самое распространённое — силикоз лёгких. А кто-то и до силикоза не доживает, потому что погибает при обвалах породы или отравления ядовитыми газами на глубине. В этих условиях надежда только на помощь местного божества Тио Бенито, изваяния которого есть в каждом тоннеле,
да на запас листьев коки, которые тонизируют и притупляют чувство голода и удушья.
Листья коки в Боливии продаются и употребляются свободно, их жуют и заваривают как чай.
Несмотря на регулярные попытки других стран пресечь производство коки в Боливии, президент страны Эво Моралес стоит на своём: «…этот маленький лист сформировал мою личность, а теперь и меня как президента. Я не могу совершить предательство, согласившись на требования американцев, не могу предать миллионы наших крестьян, для которых лист коки священен, и распорядиться уничтожить наш урожай». В общем, листом коки местные бабушки торгуют на улицах, как у нас когда-то торговали семечками.
Перед поездкой в шахту принято покупать подарки для рабочих: ту же коку, питьевую воду, динамитовые шашки и бутылки со спиртом.
В забой мы спускались в воскресенье, единственный выходной, поэтому шахтёров внутри не было, и наша группа могла не бояться неожиданной встречи с несущейся на всех парах под откос двухтонной вагонеткой. Но лично мне и без вагонетки хватило атмосферы. Дышать реально нечем, внутри местами вонь от ядовитых солей, идти в полный рост не везде удаётся, треть пути идёшь в наклон, хлюпая сапогами по грязной жиже. Да ещё и горная болезнь не отступала. К счастью, в группе была девушка из Канады, которая накормила меня таблеткой ацетазоламида, хоть немного, но помогло. После выхода из адского подземелья начинаешь как-то по-новому ценить, что живёшь в нормальных условиях и у тебя есть возможность работать там, где нравится, а не на рудниках в нечеловеческих условиях.
Серебряные прииски — пожалуй, самое яркое впечатление в Потоси. В остальном, это город с явно ощутимым славным прошлым, кучей красивых особняков и монастырей в колониальном стиле,
но за как минимум 150 лет экономического упадка стены обшарпались, краски потускнели, улицы заросли грязью.
Из-за горной болезни все расстояния казались очень большими. Как и в Аргентине, я периодически отдыхала в местных церквушках, которые стоят на каждом шагу. И надо сказать, католичество в Боливии имеет свой индейский нюанс. В церкви может выступать какой-нибудь местный ансамбль, а прихожане — исполнять у икон индейские танцы.
На фото плохо видно, но тётенька танцует, а ей активно апплодируют.
Самочувствие моё тем временем было не очень. Голова болеть перестала, но ломило всё тело, поднялась температура, а из-за, простите, непрекращающегося расстройства желудка, я даже воду пить боялась, не то что есть. В общем, стоя на автовокзале Потоси и собираясь купить билет до Уюни, я наткнулась на информационный плакат с симптомами тропической лихорадки,
сильно струхнула и в итоге поехала в Сукре. Потому что шанс найти нормального врача и воспользоваться страховкой в столице явно выше, чем в городке на 10 000 человек. В Сукре я с горя заселилась аж в четырёхзвёздочный отель и сразу же провалилась в сон. Наутро все проблемы как рукой сняло — всё-таки почти на 1000 метров спустилась вниз. Сияло солнышко, было тепло, поэтому следующие два дня я гуляла по улицам и музеям, попивая соки из свежих фруктов.
Про местную кухню сказать нечего, удовольствия от еды в Боливии ни разу не получила. Пробовала чай из коки — на вкус как сено. Жевать листья тоже пробовала, эффект почти никакой — слегка немеет щека, как от укола анестетика у стоматолога, но ожидаемого прилива сил и облегчения горной болезни кока не давала. От индейцев, которые регулярно жуют коку, идёт ощутимый сладковато-приторный запах этих листьев, под конец пребывания в стране от их характерного аромата меня уже подташнивало.
Для меня было открытием, что столица Боливии — Сукре. Всю жизнь в школе учили, что это Ла-Пас. Столицей Сукре является только по конституции страны, большинство органов власти: президент, парламент, — давно перебрались в Ла-Пас, а в Сукре заседает только конституционный суд. Мне не понять их президента и парламент, ведь Сукре, пожалуй, самый красивый боливийский город, Ла-Пасу до него далеко. Климат мягкий, улицы прямые и чистые, почти все здания ослепительно белого цвета, за что Сукре называют ещё «Сьюдад-Бланка» — «Белый город».
Старые названия Сукре: испанское Сьюдад-де-ла-Плата (серебряный города) и индейское Чукисака (серебряная гора) свидетельствуют о том, что именно здесь, а не в Потоси оседала и торговалась большая часть найденного в Боливии драгоценного металла. Богатеи тех времён часто хвалились: «Мои шахты в Потоси, но живу я в Сьюдад-де-ла-Плата». Один из таких владельцев «заводов, газет и пароходов» дон Франсиско де Аргандонья даже выстроил в окрестностях Сукре настоящий замок Ла-Глорьета.
Что касается серебра, то изделиями из него и сейчас торгуют в лотках по всему Сукре, можно набрать сувениров домой.
Ещё одним сувениром из Боливии являются изделия местной шоколадной фабрики «Chocolates Para Ti», мне очень понравился изюм в шоколаде.
После Сукре я планировала всё-таки вернуться в сторону Уюни и взять большую экскурсию на 2–3 дня в национальный парк Эдуардо Авароа, в котором рекламные буклеты обещали разноцветные лагуны, гейзеры, каменные деревья и кладбища паровозов, но не случилось. Именно в эти дни по территории парка проходило ралли «Париж-Дакар», все дороги для простых туристов были закрыты.
В общем-то, еще одно открытие поездки: всю жизнь думала, что ралли реально проходит от Парижа до Дакара, а оказалось, его уже несколько лет как перенесли в Южную Америку. В итоге решено было оставшийся отпуск провести в Ла-Пасе, откуда удобно добираться до озера Титикака и археологического комплекса Тиуанако.
Ла-Пас мне не понравился сразу и навсегда. Город лежит в огромном котловане, не продуваемом ветрами, там вечный моросящий дождь, холод и туман.
В самом Ла-Пасе достопримечательностей кот наплакал: пешеходная туристическая улочка с хостелами, турфирмами и кафешками, несколько музеев с бедными экспозициями, «ведьмин» рынок да музей коки. На колдовском рынке можно прикупить снадобий от всех болезней, амулетов, засушенных новорождённых детёнышей ламы и эмбрионов ягнят, шаманские маски, приворотные зелья.
Апофигей Ла-Паса — фуникулёр, который с самого дна города за 20 минут и 3 боливиано доставит Вас на край котлована. Маршрут канатной дороги лежит прямо над городским кладбищем. Зрелище жутковатое: Вы не увидите здесь красивых склепов и тенистых аллей. Всё очень лаконично: в несколько рядов стоят как бы «хрущёвки», только вместо окошек квартир дверцы, куда в несколько ярусов замуровывают гробы. Ни деревца, ни клумбы, одни пятиэтажки с мертвецами. А когда я приехала на самый верх, то вид меня ждал еще более мрачный. На конечной остановке подъёмника находится большой рынок. Вечером в темноте торговцы, перекрикиваясь в традиционном тумане, торопливо упаковывали свой товар на тележки. Вокруг горели какие-то покрышки, валялся мусор. Картина из фильмов про апокалипсис — так будет выглядеть Земля в свои последние часы.
Удивительно, но как только выезжаешь за пределы Ла-Паса, сразу прекращается дождь, выглядывает солнце, становится ощутимо теплее. Очень душевно я съездила в курортный городок Копакабана на озере Титикака.
Чуть менее душевно — в Тиуанако, просто потому, что от грандиозного памятника доинкской цивилизации мало что осталось, да и то, что осталось, почти не реставрируется.
Впечатление от Боливии из-за отсутствия плана поездки у меня осталось какое-то незавершённое. Осталось несколько мест, которые хотела, но не успела посмотреть. Поэтому хотя бы ради гейзеров и разноцветных озёр в страну однозначно надо будет съездить ещё разок.
Фотоальбомы к рассказу
Теги:
Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм
