Братислава. Прогулка по центральным аллеям

Идем дальше, оглядываясь по сторонам. Оп-пачки! Из-за обшарпанного угла на нас смотрит дуло здоровенного телескопического объектива. Бронзовый Папарацци прицелился и готов сделать свой лучший в жизни кадр. Вообще утверждают, что подобные вольные художники охотятся в основном на знаменитостей. Не знаю, на кого этот фотограф охотится, разве что на того самого Андерсена, что стоит в начале улицы. Хотя нет, кажется, у моей жены созрела своя собственная точка зрения:

— Да какой он Папарацци? Ты посмотри, куда он глядит?

Точно. Если проследить за направлением объектива, то точно упираешься в вывеску ювелирного магазина. Там так и написано:

— Zlato Brilianty — Diamonds.

Так что есть мнение, что это совсем не представитель местной прессы, а самый что ни на есть участник банды грабителей, что промышляет налетами на ювелирные лавки. Наводчик, одним словом.

Поворачиваем за угол. И вот он! Самый знаменитый житель Братиславы. Отодвинутый канализационный люк, и из него торчит голова водопроводчика-сантехника. В каске, как и положено по охране труда. А чего? Человек-то на работе!!! И даже над ним знак соответственный поставили: «Man at work». А то, что он ручонки сложил и любуется окружающей действительностью, так что? Работа не волк, в лес не убежит. Местные жители его прозвали «Чумил». К «чумазику» никакого отношения не имеет. Просто так называют в здешних местах зеваку.

— Слушай, а что, он из люка когда-нибудь вылезет?

— А зачем? Место-то стратегическое. Из такой позиции самый лучший обзор. Девкам хорошо под юбки заглядывать…

Понятно, что на этом перекрестке больше всего туристов «пасется». Раз так, значит сюда подтягиваются силы и средства для раскошеливания отдыхающих. Тут же сидит мим, изображающий того самого зеваку. Весь в бронзе, в смысле цвета. Люк и яма только настоящие. Отличается, практически, только наличием шапки для сбора пожертвований перед ним. На противоположном углу перекрестка расположился тонкий знаток левитации. Оборудование, умелая маскировка одеждой и не совсем удобная поза, действительно, создают впечатление, что клоун парит над матушкой-землей. И ведь при этом ему еще надо делать серьезную мину и не шевелиться. Тяжелая работа. И, судя по небольшому количеству денег в коробке, не особо-то хорошо и оплачиваемая.

На ближайших улочках кипит жизнь. Кафешки серьезные и уличные. Пиццерии для закуси и просто распивочно-разливочные. Магазины с сувенирами и прочими товарами. Естественно, мы кое-какие заведения посетили. Сувенир from Bratislava купили тут же. За неимением ничего серьезного и монументального пришлось довольствоваться обычной картинкой с видами города. На керамике и в рамочке. Сойдет! На кухню повесим, ей там в самый раз рядом с испанскими зарисовками. Ну, и, конечно, как можно понять город, не посидев в уличном кафе? Присаживаемся. Подбегает официант. В белом фартучке, с блокнотиком, все как положено.

— Чего изволите? Что пить будете?

— Конечно, вино!

Поесть тоже, разумеется, решились. Но запоминается, почему то, только момент, когда потягиваешь приятную волшебную жидкость из красивого бокала и глазеешь по сторонам на кипящую рядом с тобой жизнь.

Отдохнули? Пора дальше бежать. А то осталось всего-ничего. Часа два и пора в обратный путь. Слегка отяжелевшие от обеда и выпитого выползаем на Ратушную площадь. Это потому что на ней ратуша стоит. Целый пятнадцатый век, не хухры-мухры! Сама площадь, правда, называется Рыночной, хотя, скорее всего, это дань векам. Сейчас здесь нет ни рынков, ни базаров, ни даже универмагов. Чисто место для гуляния. И неспешного отдыха.

Присаживаемся на скамеечку в самом центре. На ту, что рядом с Наполеоном. Вернее на ту, к которой Наполеон Буонапартий сзади подкрался, облокотился на перила и замер в ожидании чуда. Хотя мне подсказывают, что это и не царь-император вовсе. Просто солдат французской армии. Хотя треуголка и камзол, да и росточек вполне делают сходство поразительным. Так вот. История этого солдата такова. Звали его Йохан Хуберт. Где-то здесь под Братиславой его стрельнули пару раз, в бою, разумеется, после чего он оказался в местном госпитале. Девчонки-медсестрички, что раненых выхаживали, были сущие красавицы. Славянки, чай! Вот в одну из них наш вояка и влюбился.

— Поехали, — говорит, — со мной до городу Парижу.

А она ни в какую.

— Родину ни на какие Елисейские поля не променяю!

И пришлось французу осваиваться в Братиславе. Почесал репу и задал себе вопрос:

— Чем должно заниматься истинному французу на чужбине?

И ответил сам себе:

— Конечно производством вина.

С тех пор появилась марка словацкого игристого вина, которая так и называется: «Хуберт».

— Слышь, родная, а мы случайно не его только что с тобой выпили?

Подходим к ратуше. Сразу видно, здание старое. А в воротах даже мерка сохранилась. Вмурован старый-престарый, заржавелый Бриспольский метр. Эталон меры города Брисполь. Не зря же эта площадь всю жизнь Рыночной называется. Когда-то здесь базар шумел. Ярмарка, то есть. И вот, чтобы купцы из суконных лавок честной народ не обманывали и тканей отмеряли ровно столько, сколько положено, и был в воротах прицеплен эталон. А так, как единой системы мер и весов в те далекие времена не существовало, то в Братиславе, как впрочем и во всех других немецких городах того времени, были свои собственные мерки. До сих пор жалею, что не сфотографировал эту реликвию. Темно в воротах было, решил, что не получится. И зря не попытался. Зря.

В Братиславу мы нагрянули из Будапешта. Там на площади перед парламентом, в здании напротив вмонтированы пули. Самые настоящие. Дескать, они остались там, когда коммунистический режим расстреливал митингующих рабочих. Но это все фигня! В стене Братиславской ратуши торчит целое пушечное ядро!!! Здесь все в один голос утверждают, что оно осталось со времен, когда город штурмовали войска Наполеона. И ведь никто его за столько лет не вытащил темной ночью и не сдал на металлолом. Реликвия, однако.

Никогда не интересовался, являются ли Москва и Братислава городами побратимами.

— Что у них общего? — спросите Вы. Как что?! Конечно, отношение к Георгию Победоносцу. К тому самому, что Змия дырявит и на гербе Российской столицы красуется. В Братиславе его тоже чтут, и даже во внутреннем дворике зданий городского управления поставлен памятник. Один в один с московским гербом. На лошади. С копьем. Топчет проклятого трехголового. И, кажется, тоже побеждает. Победоносец ведь. Ему положено быть сверху.

В коей раз убедился, что для осколков Австро-Венгерской империи Моцарт — это наше все! Проходим вдоль дома, где великий композитор бывал то всего один раз. Проездом. Один день. В семилетнем возрасте. Это когда его отец как вундеркинда по городам и весям возил, и концерты для богатой публики устраивал. И был в этом здании всего-то один концерт. А памятную табличку прицепили. Как и положено:

— В этом доме гастролировал Великий композитор! — и все такое прочее.

Другое дело Ференц Лист. Этот хотя бы почти местный. Жил здесь довольно долго. Писал и работал. Именно работал, давая уроки музыки молодым дарованиям. Репетиторствовал, то есть. И на подъезде, в который он входил на протяжении нескольких месяцев тоже висит памятная доска.

— Ференц Лист. Ошивался здесь в 1820 году, и мы очень гордимся этим.

Или вот еще иллюстрация народной словацкой жизни. Подглядели нехотя. Это все жена. Любят женщины обращать внимание на всяческие праздничные мероприятия. Как Вы думаете, на чем в братской Братиславе принято катать свадьбы после ЗАГСа? Тьфу ты, конечно же, после церкви. Это у нас ЗАГС, а у них, как и положено, венчание. Отгадали? Думаете на Мерседесах и Поршаках? Или, в крайнем случае, на лошадках, запряженных в праздничные повозки? Нетушки! Я первый раз в жизни видел, чтобы вся свадьба загрузилась в трамвай… В обычный городской трамвай. И жених с невестой. И батюшка из церкви в соответственном наряде. И мамки-няньки. И приглашенные гости. Хором. Толпой. Под гармошку, как и принято в славянских селеньях. Все в трамвай и поехали кататься по городу. Прикольно, однако. Интересно, в Москве, на «Аннушке» такое возможно? Если кто жениться собирается, возьмите на вооружение. Удивите всех.

И под конец самая экстраординарная работа словацких художников. Самая модерновая и самая иррациональная. В стиле европейской толерантности и прочей терпимости к человеческим порокам. Ну, действительно, посудите сами, у нас принято осуждать электорат, справляющий нужду в подъезде или в лифте. И уж никак памятники ему не ставить. А здесь — нате. Получите! Смотрите картинку. Она говорит гораздо ярче любых слов.

Теги: Культурно-познавательный туризм