Единственное обнаруженное в окрестностях заведение — мигающий неоном кафе-бар Che Burashka. Кафе предполагает, что можно покушать, а бар — что еще и выпить. Решил попользовать по всем назначениям.
За плотными дверями оказалось полутемное помещение. Из полотна табачного дыма от сигарет и кальянов, покачиваясь от нещадных волн зашкаливающего звука колонок, выплывали группки местной молодежи.
Пришлось топать за едой в магазин. Заодно проверить засевший в голове вопрос из серии «А тому ли я дала?» — помониторить на предмет цены/качества вторую гостиницу города, привокзальный Алан.
В Алане была сауна — тепло и влажно. Все кондиционеры и печки работали на полную. Минимальный ценник — 1200 руб., сообщили хором аж три дамы с диванов на входе. Из удобств — отопление кондиционером, розетки и унитаз. А вот с водой — как повезет. Днем бывает. Горячая? Этого и летом не дождешься.
В общем, вернулся мерзнуть в Ирыстон. Перекусил, оделся поплотнее и залез под четыре одеяла.
Первую половину ночи под окнами орали колонки авто и голоса местных тусовщиков — общекавказская манера собираться на тротуаре кучей машин и вести философски беседы до утра. Тусовщиков сменили стаи собак. Под их отчаянный вой и докемарил до рассвета.
Утро слегка добавило настроения. Все-же удалось выспаться и согреться. Надо уже знакомиться с городом поближе, а вдруг под скупым зимним солнцем он куда милее, чем в ночную стужу?
1
Самые отреставрированные здания, понятно, правительственные. И находятся совсем рядом с гостиницей.
Разумеется, стоило встать напротив входа с мыльницей, докопались охранники — с какого это я важный объект снимаю. Ничего, разговорились, смысл слова «турист» вроде как слегка прояснился.
Тем более, — здание, мол, у вас какое красивое, — говорю. На всем Кавказе краше нет.
— Путин когда приезжал, обещал, что через пять лет Цхинвал будет самым красивым городом на Кавказе, — на полном серьезе отвечает старший. Но, видимо, Олимпиада все ресурсы оттянула. Ничего, еще 5 лет подождем.
И это абсолютный тренд в мышлении. Придет Путин, Медведев, Россия — все поднимут, восстановят, работу дадут. Куда ушел миллиард долларов, уже выделенный на восстановление Южной Осетии?
1
На реставрацию памятника (напротив дома правительства, ага), чтобы российским делегациям было куда возлагать букеты каждый август.
1
На вокзал, чтобы снять полное трагизма кино про события 2008-го.
Ну, и на особняки, Хаммеры, Инфинити.
Столь нелепый контраст между состоянием города и благополучием его жителей можно увидеть…в Дагестане. Поразительное нежелание видеть грязь и разруху за порогом своего особняка свойственно именно жителям этой южной республики.
Очень давно не видел в городе, в крупном городе, столько пыли. Зимой. И это при обилии зеленых насаждений, чудом не снесенных огнем во время боевых действий.
Очень давно не видел таких дорог. Дорог войны. Примечательно, что на подъезде к городу еще более-менее ровный асфальт. В центре — катастрофа.
Впрочем, за лоскутками былой красоты я направился в Еврейский квартал. Некогда процветающий район города, да куда там, некогда сам город, ибо изначально Цхинвали был очень даже еврейским поселением.
Увы, кроме уникальных узоров кладок разваленных стен сегодня смотреть в квартале нечего. Пришли Советы — выгнали евреев. Разворовали, что странно для эпохи индустриализации, по запчастям небольшую ГЭС, построенную силами местных монахов.
Грузины выгнали евреев, осетины — грузин. Не понятно только, кому от этого стало лучше. Не городу точно.
1
В Цхинвали еще можно уловить крупицы былой красоты, уюта южного торгового городка. Чудом уцелевший каменный мост перед плотиной разменял аж 130 лет. Повезло.
В еврейском квартале есть несколько крохотных грузинских церквушек, самая старая из которых врастает в землю с начала 12 века. Смотреть без слез на их поросшие кустами крыши невозможно. Всем наплевать.
Марионеточное руководство республики, впрочем, не забывает периодически выкрикивать патетические лозунги о непременном развитии туризма в благословенном крае.
В крае, где на каждом углу при виде крошечного фотоаппарата у полицаев начинают вставать дыбом фуражки. В крае, где невозможно попасть в горы без разборок с местным КГБ — поищите в сети хоть один отчет об успешном прохождении маршрута по ЮО. В крае, окруженном доступными красотами Казбека, Кармадона, Сванетии…
В крае, где целый народ сидит, покрываясь пылью убитых дорог, и ждет прихода мифических денег из большой России, как ждут новой серии турецкого сериала осетинские домохозяйки. Не понимая, что в настолько проворовавшуюся республику денег уже не дадут.
Дадут ресурсы, энергию, транспорт — все, что отобьется и окупится. Не более. Впрочем, это уже политика, а политику я не люблю.
Единственный памятник новой эпохи, эпохи тупика. Башня танка, подбитого из гранатомета, врезавшаяся в бетон дома журналистов. Сегодня здесь сидит Минюст, и снимать башню с выгодных позиций…мешает охрана.
Что можно снимать и рассматривать беспрепятственно — пространство, лежащее по ту сторону когда-то проходившей по городу ветки железной дороги. Остатки заводов, складов, кости города, которые уже не обрастут новым мясом.
После двухчасовой прогулки вернулся в Ирыстон, забрал рюкзак, попросил у директора вернуть деньги за вторую ночь проживания и побежал на автобус. Оставаться здесь еще на сутки было полной бессмыслицей.
— Ну и как вам Южная Осетия? — спросила женщина средних лет, когда я вышел с очередного фсб-допроса на границе. И, видя мое искреннее замешательство, поспешила доспросить: — Холодно?
