Печальная судьба одной усадьбы

Дворянские усадьбы — это аромат прошлых времен, неповторимый пласт русской культуры, это образ жизни, поэзия чувств, переплетения судеб. Это родная история, застрявшая засушенным цветком, в страницах чужого семейного альбома, который ты нашел в мусорном развале, принес домой и почему-то вдруг, припал душой, вздрогнув от нахлынувшей причастности.

В усадьбу Строганова, в Волышово, что в Порховском районе, мне ехать не советовали — уж слишком грустное зрелище, но я отправилась.

Конечно, на нашей многострадальной земле, пережившей столько потрясений — военных, революционных, реформаторских (порою, не от ума идущих), «графскими развалинами» трудно удивить, однако бывшая усадьба Строганова прозвучала для меня мощно и скорбно, как Чакона Баха, в интерпретации симфонического оркестра.

На самом деле не было tutti, а была полная тишина и… безлюдье. Деревья, еще не одетые листвой, не могли скрыть пагубы разрушений и потому стыд за утраченную красоту, был слышен особенно остро.

Панорама усадьбы со стороны главных конюшен и конного двора, сквозь монументальную решетку, сглаживает впечатление, прикрывает.

А это вид на усадьбу со стороны парка (парк немалый — 20 гектар!) в апреле предстает во всех деталях, хотя летом, как говорят, здесь все зарастает борщевиком и сквозь него не пробиться.

Это сооружение в центре круга-двора, меня сначало удивило — оказалось, что сохранилась голубятня.

Но пройдемся в тишине по дорожкам усадьбы и вспомним историю владельцев.

Род Строгановых древний и славный, если углубляться в родословную получится целая энциклопедия, поэтому обо всех, вспоминать все же не будем. Александр Сергеевич Строганов (1818–1864) — не путать с другим Александром Сергеевичем Строгановым, который жил намного раньше своего потомка — (1736–1811), прожил не очень долгую жизнь — всего 46 лет, но оставил о себе добрые воспоминания. Именно он и был владельцем этой усадьбы, которую его жена Татьяна Дмитриевна Васильчикова (1823–1880), получила от родителей в качестве приданого, незадолго до их свадьбы. Именно поэтому усадьбу в Волышово нередко называют усадьбой Строгановых-Васильчиковых (Васильчиковы тоже древний и славный род, как известно).

А вообще в архивах первый план усадьбы датируется 1784 годом — место было облюбовано давно.

Конечно, перестроек было немало, но особенно усадьба расцвела, когда во владения вступил Александр Сергеевич. Именно он затеял здесь грандиозное строительство, расширил парк, перестроил сам барский дом с флигелем и построил много нового.

Гуляем по усадьбе.

Вот бывшая домовая церковь, освященная во имя Всемилостивого Спаса. Ее постройка относится еще к «дострогановскому периоду» — 30-40-е годы 19 века.

Как это было раньше принято в православной общине, церковь посещали не только господа, но местные крестьяне — молились вместе, всем миром, и с миром в душе.

Бывшая церковь расположена слева от барской усадьбы. В советское время в ней был клуб.

Справа находится, так называемый «домик графини».

К несчастью, семейная жизнь Александра Сергеевича и Татьяны Дмитриевны была недолгой. После скоропостижной смерти супруга, Татьяна Дмитриевна переехала как раз в этот флигель и здесь жила на покое. Флигель был построен на месте более ранней постройки 18 века, и датируется серединой века 19-го.

Позднее, после смерти матери во флигель переехала ее дочь — Мария Александровна.

Усадьба была очень любима семейством Строгановых-Васильчиковых. Кстати, впоследствии, когда дочери Мария, Елена, Ольга вышли замуж и разъехались, они всенепременно посещали родовое гнездо, которое по праву наследования перешло их брату — Сергею. Он же в 1882 году женился на княжне Евгении Александровне Васильчиковой, своей троюродной сестре — круг замкнулся.

И вновь семейное счастье было недолгим. После кончины жены, Сергей жил в усадьбе затворником, хотя раньше это был дом, приветливый для родственников и гостей.

Сюда непременно съезжались все родственники для принятия важных семейных решений. Обычно эти собрания не обходились без такого развлечения, как охота.

Большим увлечением еще Александра Сергеевича, а впоследствии и сына была охота и коневодство. Здесь разводили русских рысаков. Конезавод, как и сейчас, располагался в километре от усадьбы, а на территории усадьбы были главные конюшни и манеж.

Сейчас все находится в запущенном состоянии, но конезавод все же существует и я побывала на нем, после знакомства с усадьбой.

Пока рассматриваем главные конюшни, а скорее то, что от них осталось, стоит вспомнить об иных событиях времен Великой Отечественной войны.

Коневодство и славный конезавод, где выводили племенных русских рысаков оказал влияние на род занятий и жителей близлежащих деревень — многие работали на этом предприятии.

Все работали с душой, перенимая ремесло от родителей, и понимали, что эти лошадки — народное достояние. Когда враг стал наступать стремительно и неумолимо, люди собрались и погнали табун вглубь страны. Собирались так быстро, что не успели взять с собой даже провиант, а вот корм для лошадок не забыли. Часто тащили и на себе тяжелые мешки — знали, что путь может быть неближним, нужно было захватить корма побольше — что там ждет — впереди! Главная задача была в том, чтобы сохранить племя.

Кормили этих доблестных погонщиков люди из деревень, что встречались на пути. На Руси всегда жили общиной.

Племя спасли и даже обратно вернули, уже на освобожденные земли. Заглядываю в манеж.

Надо сказать, что война не оставила глобальных разрушений, уцелела и усадьба и постройки. Только парк пострадал — немцы вырубали деревья, чтобы топить печи. Зимы в те военные годы были лютые.

Много наших воинов-освободителей полегло тогда на этой земле.

Помним. Чтим.

Вот говорим — «немцы», а это все же несправедливо — всех «клеймить». Фашисты были, а немцы, как и любой другой народ, были разные.

Вот и в усадьбе сохранился дом управляющего (вторая половина 19 века), скорее то, что от него осталось.

Управляющим был честный и добропорядочный человек Г. Х. Мозерт — немец.

После того, как последний Строганов уехал во Францию, где и скончался в 1923 году, в Ницце, управляющий вел дела с толком, получал прибыль и неукоснительно отправлял деньги хозяину.

По профессии Мозерт был агроном, так что и с новой властью нашел общий язык.

На базе графского конезавода позднее основали государственный племенной конезавод, а в 1919 году здесь открыли сельскохозяйственный институт, который спустя время все же оформили, как техникум. В 1937 году техникум перевели в Псков, и в барской усадьбе разместили среднюю школу, которая благополучно существовала здесь долгое время.

К сожалению то, что пощадило время, революция и даже фашисты (говорят, что кому-то из высокопоставленных генералов вермахта так понравилась усадьба, что он оставил ее в целости для… себя — думал вернуться и обосноваться), не пощадила человеческая глупость.

Кому-то пришло в голову, что школе не место в барской усадьбе — могут повредить, испортить, искалечить. Школу переселили, а усадьба начала разрушаться.

Сохранились фотографии того, что здесь было — фантастическая красота. Белая мраморная лестница, деревянный пол, мозаика которого была составлена из разных пород деревьев, что сам Александр Сергеевич привозил из дальних странствий.

Что и говорить — эта усадьба в начале 20 века считалась одной из красивейших двадцати усадеб Российской империи!

Главные разрушения начались в 90-е годы, но особенно пострадала усадьба совсем недавно. В 2018 году местные мальчишки развели костер на кровле и начался пожар.

Поскольку усадьба является историко-архитектурным памятником 18–19 веков, она имеет статус объекта культурного наследия федерального значения. Потому сейчас усадьбу обнесли решеткой-забором и, кажется, уже соорудили кровлю.

Был период, когда велись пристальные переговоры с потомками Строгановых, живущих во Франции. Приезжали, смотрели, были готовы вложить материальные средства в восстановление, но с условием наследования. Договориться не удалось.

Еще погуляла по усадьбе. Улица, на которой стояло три флигеля — последний долгое время использовался для размещения администрации конезавода.

Конезавод сегодня существует, но выживает с трудом. Поговорила с девочкой-служительницей, что убирала конюшню.

Сейчас племя насчитывает 70 лошадок и к ним 4 жеребца.

 — Не трудно им? Всего 4 на такой табун…

 — Работают усердно, — смеясь ответила девушка. Есть и жеребята — они в это число не входят.

 — А вот там рыжая, другая порода?

-Да, это тяжеловоз.

Вспомнила страшную страницу истории конезавода. Когда табун, с такими трудами сохраненный, вернули домой, оказалось, что проблема с кормами слишком серьезна. Кому-то из начальников пришло в голову (?) пустить лошадок на колбасу.

Народ отстоял. Отстоял так же, как отстаивал каждую пядь этой земли в борьбе с врагом в Великой Отечественной войне.

Конечно, впечатления от поездки были пестрые и разные. Но я рада, что побывала в этом месте. Будем надеяться, что усадьба все же возродится, как возродилась другая усадьба Гагаринская — о ней речь впереди. Там другая судьба — более счастливая и об этой интересной судьбе-усадьбе мой следующий рассказ.