Прошлое и настоящее Баргузинской долины

Географически Баргузинская долина это просто не очень широкая полоска ровной земли в 35 километров, протянувшаяся на 230 км между Баргузинским и Икатским хребтами на северо-востоке Бурятии. Своеобразная межгорная котловина. В сторону Икатского хребта и держим путь. День выдался пасмурный, но не серый, невзрачный, как какая-нибудь мышь, а с проблесками приглушенного света, отчего очертания ландшафта казались не ясными, еле уловимыми, покрытыми невидимой дымкой. Шел хлопьями снег, застывавший на снимках большими белыми точками.

Всё это придавало окружающему непостижимую тайну и окутывало мистицизмом. Вот и у жителей долины не случайно с давних пор бытовало твердое убеждение, что разные там привидения и призраки их долину с окрестностями стороной не обходят и при встрече с путником превращаются в каменные изваяния. Таких застывших в камне «привидений» повстречается нам немало.

Возможно, эти поверья своими корнями уходят вглубь веков. Еще в эпоху неолита, в 4 тысячелетии до нашей эры, Баргузинская долина уже была заселена. Подтверждением тому стали многочисленные археологические открытия, в том числе сделанные исследователем Восточной Сибири и Дальнего Востока Иннокентием Александровичем Лопатиным. Интересный человек был — и горный инженер, и географ, археолог и этнограф. Именно он, изучая последствия землетрясения в районе Байкала, в 1862 году составил первую геологическую карту Забайкалья и обнаружил в долине остатки древних погребений.

К подобным археологическим открытиям в Баргузинской долине относятся реальные наскальные рисунки эпохи бронзы, немного различимые на одной из скал, как представляется, в образе медведя, в окрестностях села Суво. Стоит только немного отойти от шоссейной дороги, подойти к ним поближе и рассмотреть их внимательно. Там мы и сделали небольшую остановку у гряды небольших скал.

Действительно, не нужно сильно напрягать воображение, чтобы в красноватых черточках, на первый взгляд хаотичных, непонятных, словно нарисованных несмышленым ребенком, разглядеть видимые силуэты двуногой фигурки с явной принадлежностью к homo sapiens. И не просто статической, а в динамике. Воображение современного homo sapiens может дорисовать уже остальное, за кем «человечек» бежит или от кого спасается. Подобные фигурки бегущих «человечков» цвета охры мне доводилось видеть на скалах на Урале.

Изображение других черточек-перекрестков было не совсем ясным, а их значение так и вовсе непонятным. Да и как может быть понятен современному человеку геометрический узор-символ, сквозь тысячелетия дошедший до нас, который может быть лишь микроскопическим фрагментом универсального описания неизвестного нам доисторического мира, в каком тот «человечек» жил. Но вот что характерно, во многих древних культурах скрещенные черточки символизируют солнце.

А нам в тот день, в реальной жизни, с солнцем не очень-то везло, с трудом видно было дорогу, утопающую в снегу. Может, оно и к лучшему, больше тайны и мистики получалось. Сквозь эту мистическую пелену еле проступали очертания скал, как виденье средневековых крепостей-замков.

Возможно, кто-то из заезжих в окрестности села Суво тоже находил сходство этих скал с готическими замками средневековья. А, может, при их виде припомнилась так называемая «Саксонская Швейцария». Когда-то в саксонских землях двум швейцарским студентам скальный ландшафт на границе Германии и Чехии напомнил их родную Швейцарию, и название «Саксонская Швейцария» накрепко «приклеилось» к этой местности. Нечто, подобное саксонским, когда-то видела в чешском заповедном парке «Праховские скалы» в Чешском Рае, так что кое-какое представление имелось, как выглядят там скалы.

Может, в Бурятии и не такие, но, как бы там ни было, скалы на склонах сопки у подножия Икатского хребта с чьей-то подачи прозвали «Сувинской Саксонией». Название это понравилось, закрепилось и стало интересным маршрутом к скалам-останцам по склону сопки. Мы отправились пешком наверх посмотреть, что эти останцы из себя представляют.

Останцы действительно оказались внушительными и очень объемными — могут доходить до 50 метров в высоту.

Но поразительно не это. Сколько видела уральских останцев, превосходящих по кучности и высоте, но такой скальной галереи застывших «привидений», достойных резца настоящего скульптора, пожалуй, не припомню. Да вы и сами можете убедиться в этом, и каждому привидится в этих замерших изваяниях что-то свое. Так и чудится, еще мгновение и они оживут…

И как тут не поверить старым преданиям эвенков, что в этих скалах обитает дух легендарного северо-восточного байкальского ветра Баргузина, зарождающегося в Баргузинской долине. Как вихрь, он уносится к одноименному заливу Байкала, поднимая волны в поисках потерянной омулевой бочки. Уж не этот ли монстр с гребнем на каменной «голове», прикинувшийся уснувшим, может дунуть так, что это дуновение мигом донесется до вод Байкала. И чего только не привидится в сизой мгле…

Может, потому небольшое село у подножия холма, которое мы видим сверху, получило название Суво — эвенкийское слово «сувойя», или «суви» в переводе означает все тот же вихрь.

Эвенки заселили долину задолго до появления здесь монгольских племен, став, по сути, коренным народом Забайкалья. А с приходом первых русских землепроходцев-казаков, неуклонно расширявших русские границы на восток, даже отдавали им в жены своих эвенкийских невест, способствуя тому, что следующие поколения казаков были уже наполовину эвенками. И свою религию — шаманизм не забывали, считая подходящим местом для своих обрядов необычные Сувинские скалы.

В наше время в Баргузинском районе проживают так называемые «мурчены» — конные эвенки, а всего в Бурятии эвенков около трех тысяч, да и те постепенно «растворяются», забывая родной свой язык. Типичная проблема для «малого народа», как малочисленные народности принято называть. Потому так трогательно о родном языке написал Николай Оёгир, известный эвенкийский поэт:

Язык родной! Язык далеких предков,

Как сказочно и мудро ты звучал.

Ты высветил мне прошлое эвенков:

О чем народ мой пел, о чем молчал.

Мы разбрелись в разные стороны, каждый по своим интересам. Кому-то было интересней почувствовать себя восходителем на вершину огромной скалы и уже оттуда крохотными человечками победоносно поглядывать вниз, обозревая еле видимые окрестности Суво. Мгла еще не рассеялась, плотно затянув всё пространство вокруг Баргузинского хребта. А мы так хотели увидеть его со стороны, стоя напротив.

Кто-то мерил шагами холм, пытаясь достичь недосягаемой линии горизонта. Видите ту маленькую точку? Это человек в поисках недостижимого объекта. Вообще-то площадь скального холма не очень большая, не больше половины квадратного километра, поверхность не ровная, чередующаяся непрерывными подъемами и спусками. И ходить по такой поверхности, засыпанной пусть и не глубоким снегом, не очень удобно.

Кому-то были важны детали. Зимой здесь многое скрыто под снегом, но даже это укрытие нисколько не мешало заметить изумительную кружевную бахрому на заиндевевших травинках, с трудом, но стойко удерживавших свою снежную ношу, чтобы окончательно не согнуться и не сломаться. Словно через землю впитали они в себя силу заселявших ее веками сильных духом племен.

Таким племенем, для которого по преданиям Сувинские скалы стали надежным оплотом, могло быть древнее полулегендарное монголоязычное племя баргутов, давшее нынешней Баргузинской долине свое первоначальное имя — Баргуджин-Токум, что в числе множества вариантов толкуется как Земля баргутских родичей. Как выглядели баргуты, сейчас уже наверняка не скажет никто, но мне почему-то кажется, что одна из скал сохранила образ баргута — воина с гордым профилем, уверенным подбородком, чуть раскосыми глазами. Или опять кажется…

Считается, что на рубеже 12–13 веков край баргутов стал частью государства Чингисхана, а сами баргуты почитали за честь стать его воинами. Сомнений в том, что родившийся в Баргуджин-Токум любой мальчик будет мужественным и сметливым, а каждая девочкам — добродетельна и красива, не было ни у кого, даже у самого Чингисхана.

Верить ли тому, что сам полководец подмечал достоинства уроженцев Баргуджин-Токум, или нет, но историкам известно доподлинно — свое первое сражение с убедительной победой легендарный монгол одержал в 1184 году именно на территории нынешней Бурятии, а через 28 лет снова отправился на родину предков своей матери. Все-таки не случайно в имени Баргузинской долины слышится древнее Баргуджин, а в Сувинских скалах камнем застыли древние лики.

Ну, а что баргуты, прорвались ли они сквозь века? Две волны миграции в разное время «старых» и «новых» баргутов на территории Китая и Монголии полностью лишили Бурятию современных представителей древних самобытных племён. Неофициально в Монголии насчитывается 20–30 тысяч баргутов, а тех, кто знает, что он точно баргут, и того меньше — порядка трех тысяч. Впрочем, сами буряты по родству не так далеки от баргутов. Потому не удивляет, что в Баргузинском районе Бурятии с некоторых пор появилась традиция приглашать потомков монгольских баргутов совершать обряды поклонения духам на родине их предков. Сильна вера в то, что духи долины это не часть мифологии, а реальность.

Вот и нам, смилостивившись, духи, что витают меж скал «Сувинской Саксонии», приоткрыли напоследок занавес над Баргузинским хребтом. Явно нам был дан знак, что пора отправляться к следующему культовому месту в долине.

За селом на сотни метров тянулись заснеженные поля то ли с травой, то ли с неубранными колосьями, за ними Баргузинский хребет белел вдали. И на фоне появившейся синевы весь этот пейзаж смотрелся странно, живописно- картинно и похож был не столько на реальность, сколько на тронутый кистью художника тонкой красоты и глубокого смысла холст. Снова духи постарались нас удивить.

На краю поля находилось другое сакральное место, которым оказался… валун. Это для нас, туристов, просто камень, лежащий рядом с дорогой. Для этнографов — археологический объект, а для тех, кто верует в духов хозяина долины, этот валун и есть тот символ, который оберегает ее от злых сил. Одного взгляда даже на укрытый льдом валун было достаточно, чтобы стало ясно, кто, обладая от природы мощью и несокрушимостью, способен им противостоять. Потому не удивительно, почему придорожный камень называется Буха-Шулуун, то есть Камень-Бык.

По местным поверьям этот камень был когда-то настоящим быком во плоти, окаменевшим от любви. Нет, не к корове, а к этим картинным полям и горам долины, без которой он не мог жить. И когда на зиму скот перегоняли за многие километры в другие земли, бык, не желая каждый раз уходить, страдаяя в разлуке, так и остался однажды навсегда в долине, став местом поклонения и её оберегом. Правда, зимой подо льдом контуры быка не так заметны, как это явственно видно летом.

Что ж, с каменным быком мы познакомились, теперь самое время отправиться к живым воплощениям Буха-Шулуун, его собратьям, вернее сестрам в рамках сельского туризма, или агротуризма, как его еще называют, с посещением настоящей животноводческой фермы недалеко от села Суво. Интересно посмотреть, чем живут, как работают фермеры Баргузинской долины. Не удивляйтесь, если увидите по пути свободно разгуливающую корову даже зимой. В том и особенность местных коров, что они пастбищные, а не стойловые.

Сразу перед входом на подворье нас встречают недовольные собаки, зорко наблюдая за тем, чтобы вверенное им под охрану хозяйство оставалось целым. А так хотелось поближе посмотреть выпирающую из снега пилу, что рядом с трактором, уж больно большая и необычная. Да и вообще набор любопытный — от деревянных самодельных саней до современной Тойоты. Как говорят в народе — каковы сани, таковы и сами.

Вообще агротуризм зародился в Европе, и его история насчитывает уже 200 лет, но активное его развитие приходится на середину прошлого столетия. С тех пор это направление у европейцев стало очень популярным и взаимовыгодным для всех сторон. Для небольших хозяйств приток туристов мог принести сразу тройной доход — за проживание, питание и продажу гостям своей продукции. А для обычного горожанина появлялась отличная возможность окунуться в сельский быт, попробовать экологически чистые продукты, слиться с природой. Может быть, поэтому, по оценке зарубежных экспертов, постепенно доля сельского туризма стала занимать половину в общем объеме туристических услуг.

В России сельский туризм не так широко развит и по большому счету рассчитан на короткое пребывание на фермах, максимум на один день. Что интересно российскому туристу по оценке наших экспертов? Из всех направлений агротуризма популярными, особенно за последние два года, стали экскурсии к животноводам, пчеловодам и, конечно же, на сыроварни. И хотя такие экскурсии можно посетить уже в 64 регионах, до европейских цифр российскому сельскому туризму еще далеко. Во-первых, не все хозяйства к этому готовы, во-вторых, не каждого у нас туриста заинтересует на ферму поход.

А ведь дело это интересное, есть на ферме, где хозяйничает фермер Елена, на что посмотреть, испытать гамму эмоций от общения с живым существом, особенно, когда это существо еще малое. Здесь и лошади, и овцы, стадо блеющих барашков и гогочущих гусей.

Но самое интересное — коровки. Теперь не так часто, вернее, вообще не увидишь корову наяву.

Вот, к примеру, аборигенная бурятская корова — низкорослая, энергичная, жирномолочная, неприхотливая, но в отличие от стойловых молока много дать не могла. И когда при Хрущеве решили ограничить поголовье в личном хозяйстве и заменить кочевую корову на оседлую, пострадала именно она. И аборигенная бурятская корова из Бурятии исчезла, как когда-то исчезли баргуты. Несколько лет назад нашлась корова со схожим ДНК, но не где-нибудь, а у соседей, в Монголии. Теперь из закупленной небольшой партии пытаются в Бурятии воссоздать утерянную породу, правда, пока в другом районе.

В хозяйстве, где мы были, коровы тоже низкорослые, не более полутора метра, красивые, мохнатые. Эта мохнатость, как у ламы, поразила больше всего. Таким никакой холод не страшен. Еще поразителен цвет шерсти. У большинства он ярко-коричневый, а под солнцем огненно красный! Даже удалось потрепать за белый чубчик одной рогатой такой.

Эти особенности характерны для калмыцкой и казахской пород коров, основных в Бурятии. Если казахская белоголовая была выведена в Казахстане в 30-е годы прошлого столетия, будучи скрещенной с калмыцкой, то родоначальниками с белыми пятнами калмыцкой были буренки из Монголии, попавшие в Калмыкию аж в 17 веке. Правда, есть у ученых-селекционеров подозрения, что «монголки» с типичным окрасом кочевали еще во времена татаро-монгольского ига.

Многовековой кочевой образ жизни непоседливых буренок не мог не повлиять на поведение современных коров, живущих в Бурятии. Они могут самостоятельно добывать себе корм под снегом, как настоящие марафонцы проходить до 50 км в день, и, внимание, им не страшны даже 50-градусные морозы! Еще местные коровки линяют, меняя по весне зимнюю длинную курчавую шерсть на новую, шелковистую и гладкую. И летом палящие солнечные лучи им нипочем. Не корова — уникум. А какие умильные детеныши, особенно, если вся мордочка в мамкином молоке. Хорошо, когда мама рядом — голодным не останешься. У взрослых обед по расписанию.

Интересно понаблюдать, как проворно таскают сено прибывшие на каникулы из Улан-Удэ две улыбчивые дочки Елены, привычно со сноровкой помогая двум наёмным работникам.

Для наемных ферма не просто место работы, это часть их обыденной жизни.

— Хозяйство хоть и не большое, но требует постоянного труда, и одному здесь не справиться, — делится своими заботами приветливая хозяйка Елена, усаживая нас за обеденный стол с деревенскими яствами. Вот она вкусная и здоровая пища!

Елена хлопочет у печки, попутно отвечая на наши вопросы. Почувствовав наш интерес, даже поделилась своим сокровенным: — «Главное, чтобы нам не мешали „сверху“, не „доили“ сверх меры дурными, „расстрельными“ решениями». Действительно, ну, как это назвать, если с прошлого года она, как глава фермерского хозяйства, помимо всего прочего должна платить дополнительный налог в 20 тысяч на коровий навоз! Покакала корова — плати налог. Не иначе, как российское ноу-хау.

В доме у Елены просто, по-деревенски. Но снимать нет смысла, достаточно одного кадра в сенях, где тоже всё к месту, чтобы быть под рукой. И вроде бы ничего примечательного, что просилось бы в кадр, кроме, пожалуй, одного. В углу, словно прячась от постороннего глаза, боком стояла подаренная когда-то Елене картина местного сельского рисовальщика. «Апельсиновая» скатерть и изумительный розовый тазик гармонично дополняли ее, превращая весь сюжет, как заметил один знакомый фотокорреспондент, в значимый, не уступающий некоторым произведениям Лувра. Собственно такова и сегодняшняя российская глубинка по точному совпадению этики с эстетикой, и, отнюдь, далеко не внешнему.

Покидали ферму с чувством благодарности и надеждой, что хозяйство сохранится, несмотря ни на что. А чтобы надежды наши сбылись, трижды обошли круг, нарисованный на снегу за воротами. Все-таки крепки древние шаманские традиции в этом крае.

Насыщенный, полный разных впечатлений день подходил к концу. Даже не знаю, где лучше, — в древнем Баргуджит-Токум, или современной Баргузинской долине. Эти впечатления вместили в себя многое: и восхищение, как при случайной встрече с красавицей-лисой, так и легкую горечь, какая может остаться послевкусием от терпкости примороженной облепихи.

Мы прощались с долиной, когда спустившиеся сумерки смягчили очертания гор, и уже едва ли стоило ходить меж хаотично разбросанных Ининских камней задумчиво с вопросом, откуда они здесь и зачем, каким ветром забросило. Это уже не имело никакого значения.

Мгла заволокла всё небо, оставив лишь небольшую створку, и та медленно смыкалась над сопкой, погружавшейся в зловещую тьму. И вдруг, как гром среди ясного неба, через эту исчезающую щель пробился золотой луч и, коснувшись земли, таинственно завис. Лучшего прощания придумать было нельзя. Баргузинская долина снова удивила нас.

Теги: Автопутешествия, Культурно-познавательный туризм