Свидание с Петербургом

Петропавловка ночью

Петропавловская крепость — начало города, его символическое сердце. В прошлогоднюю майскую экскурсию нагулялась по крепостным стенам, намёрзлась на пристани так, что руки окоченели. Сейчас всё же потеплее будет.

Прошли Государев, проходим Нарышкин бастион, его легко узнать по Сигнальной башне. Слева от башни на фоне неба видны два ствола — это вестовые пушки, сообщающие своими выстрелами точное время. Вернее, стреляет в 12 часов одна гаубица, а вторая её подстраховывает на случай отказа. А отказы бывают — старое городское сердце не всегда работает, как «часы».

Виды крепости с Невы просто открыточные. Трезини немало постарался, создавая свой архитектурный шедевр. Крепость, как и весь город в целом — три чётко выраженные горизонтальные линии, о которых академик Лихачёв писал: «первая — линия соприкосновения воды и земли, вторая — всегда одинаково ровный уровень набережных, третья — линия соприкосновения крыш домов и неба». Острые шпили зданий оживляют эту тройную горизонталь, придают ей смысловую завершённость, расставляя нужные акценты.

Рассматривая ночные фотографии крепости, не могу отделаться от ощущения, что вижу фрагмент электрокардиограммы: почти ровная линия, потом несколько мелких зубчиков, вдруг высокий зубец стройной колокольни, и снова ровно…

На секунду вспоминается смешной деревянный заяц, прозванный в народе «кенгуру», сидящий на своём пенёчке у Иоанновского моста. Да, Петербург интересен не только масштабными поперечно-перпендикулярными формами, он мил и маленькими трогательными деталями.

Царский кафтан за перстень

Несколько раз пыталась расспросить знакомых петербуржцев про стрелку Васильевского острова. Каждый рассказывал по-своему и всё больше про биржу, да про колонны-маяки. Оказывается, стрелка — это северо-восточная оконечность острова в форме трапеции, к которой впоследствии присоединили полукруглый мыс, созданный на насыпном грунте. Подковообразная гранитная набережная, отделяющая мыс от воды, тоже называется стрелкой Васильевского острова.

Набережная оформлена в виде двух спусков к Неве и украшена большими каменными шарами на постаментах. История донесла до нас слух, будто каменотёс Самсон Суханов вырубил эти шары, не пользуясь измерительными инструментами, на глаз.

Стрелка Васильевского острова — это ещё и архитектурный ансамбль. В 18 веке здесь находился порт, поэтому все сооружения на территории посвящены торгово-морской тематике, а по обеим сторонам по проекту Тома де Томона поставлены две внушительные Ростральные колонны — те самые маяки для торговых кораблей. На верхушках колонн установлены огромные чаши, в которые заливалось масло и поджигалось с наступлением сумерек. Сейчас туда подведён газ, говорят, пламя горелок достигает семи метров — мне эти светильники в зажженном виде наблюдать не довелось.

Колонны-маяки, подобно Римским триумфальным памятникам, представляют собой «два в одном» — архитектуру и скульптуру одновременно. В их сооружении принимал участие всё тот же Самсон Суханов. Пятиметровые аллегорические фигуры у подножий, символы четырёх рек — его рук дело. За заслуги в создании уникального архитектурного ансамбля талантливому каменотёсу был высочайше пожалован дорогой царский кафтан с золотым шитьём. Такой кафтан считался самой большой наградой, шили его по специальному заказу и дарили лучшим мастерам.

Сам же Самсон до 25 лет был бурлаком, таскал баржи по Волге. Приехав на строительство Петербурга, занялся обработкой камня. Александрийский столп на Дворцовой площади, колонны Казанского собора и многие другие украшения города были вырублены его артелью. Разбогатев, Суханов построил дом в Петербурге и даже вступил в купечество. Но…судьба играет человеком.

Переправляя через Неву изготовленные постаменты для памятников Кутузову и Барклаю де Толли, что у Казанского собора, баржа, арендованная Сухановым, переломилась и затонула. Мастеру пришлось всё продать, и наградной кафтан тоже, чтобы выплатить неустойку. Жизнь он закончил в полной нищете.

А город продолжал хорошеть. Как логическое завершение с двух сторон от стрелки через рукава Невы были перекинуты одинаковые выгнутые мосты Дворцовый и Биржевой, поэтому вид всего комплекса сверху напоминает перстень, драгоценным камнем которого является гранитный полукруг сухановской набережной — символическое и бесподобно красивое место Петербурга.

Одиннадцать саженей над землёй

Совершив своеобразный круг почёта между Заячьим и Васильевским островами, наш теплоход торжественно движется по Неве мимо Зимнего дворца. С Невы он выглядит нарядно, а со стороны Дворцовой площади затянут строительной сеткой. Со времен постройки дворца в Петербурге не разрешалось возводить дома выше 11 саженей, чтобы верхний этаж дворца, украшенный множеством статуй, возвышался над остальными крышами. Долгое время этот старинный регламент удерживал городские власти от соблазна соорудить в исторической части города какой-нибудь небоскрёб.

Особенно торжественно царская резиденция выглядит ночью, продуманная иллюминация создаёт иллюзию освещённых окон в бельэтаже, и кажется, вот-вот здесь начнётся грандиозный бал. Не хватает только экипажей вдоль главного фасада с дремлющими лакеями.

Кстати, о лакеях. В 1880 году плотник Зимнего дворца Степан Халтурин взорвал под царской столовой бомбу, намереваясь убить Александра II. Царь не пострадал, но было ранено более пятидесяти солдат караула, семь из которых умерло. И угораздило же меня полжизни прожить на улице, носящей имя плотника-террориста. Петербургская Миллионная некоторое время тоже именовалась улицей Халтурина.

Ох, уж эти сказки, ох, уж эти сказочники

Крейсер «Аврора»

Приближаясь к Литейному мосту, слева наблюдаем две высокие мачты и три серые трубы. «Аврора» — корабль номер один российского флота расположился у берега Большой Невки. С каждым приездом в Петербург узнаём о крейсере нечто новое. В этот раз нам поведали, что корабль по большому счёту является стальным макетом. Подводная часть, как не подлежащая ремонту, была отрезана от корпуса, вместо неё приварена копия, изготовленная современными методами с имитацией заклёпок.

Трубы и мачты тоже сделаны заново. На новой «Авроре» нет походной церкви, прачечной, радиорубки, из которой было передано легендарное: «Всем! Всем! Всем!» На верхней палубе нет рельс, по которым к корме подкатывали мины. Носовое орудие, из которого якобы матросы палили по Зимнему дворцу, ещё в Гражданскую войну установили на какой-то бронепоезд, да и забыли на какой. Все орудия заменены похожими.

Не вижу ничего постыдного в том, чтобы рассказывать народу правду, многие памятники во вторую мировую были стёрты с лица земли и восстановлены практически с нуля, это не мешает нам ценить и восхищаться тем, что отстроено заново.

Выясняется, что значительная часть из рассказываемого о революционной судьбе корабля, не соответствует исторической правде. Никакого выстрела, даже холостого, не было. Место стоянки «Авроры» в дни Октября, отмеченное стелой на Английской набережной, на самом деле находилось на 350 метров ниже по Неве.

Но команда крейсера свою роль в революции всё же сыграла: благодаря вмешательству матросов и старшего механика, не были разведены мосты над Невой, обеспечив тем самым доступ к Зимнему. Вот такая история. Впрочем, история — наука изменчивая, а то, что город знаменит различными мифами — ни для кого не секрет. Как говорил почтмейстер Копейкин в «Мёртвых душах», «Петербург — это сказочная Шехерезада».

Особенности петербургского метро

Не могу не отметить некоторые особенности петербургской подземки.

• У станции «Невский проспект» нет наземного павильона, в вестибюль попадаешь прямо из подземного перехода. Чтобы построить павильон, надо было что-нибудь сломать, а ломать историческую часть города — варварство.
• Интересны станции закрытого типа, когда из зала нет выхода на посадочную платформу, и не видно путей: двери открываются — входишь сразу в вагон.
• Метрополитен очень глубокий. Не удивительно, ибо жидковаты местные почвы, потому и копали аж до кембрийской глины 80 метров в глубину.
• Реклама здесь размещена не на стенах, как в московском метро, а на вертикальных освещённых щитах между лентами эскалатора и наклеена даже на фонари.
• На потолочных сводах над эскалаторами то тут, то там наблюдаются заметные потёки. Должна сказать, что с непривычки это выглядит весьма экстремально.

Личные покои

Самое время проявиться в забронированных апартаментах. Для этого надо всего лишь пройти через площадь. Какую? Ту, где когда-то «били женщину кнутом, крестьянку молодую». Конечно, нынешняя площадь выглядят вполне респектабельно, и ничто здесь не напоминает «городское дно» времён Некрасова, Достоевского и Крестовского.

Удовлетворённые быстрой регистрацией и осмотром жилища, разгружаем рюкзаки. Наличие в номере телевизора, холодильника и сейфа приводит нас в приятное расположение духа — удобство и уют, как говорится, налицо. Одно плохо: зачем я тащила с собой фен и шлёпанцы, если они есть в ванной?

Осмотревшись, удивляемся — как можно за пять минут придать идеально убранному помещению настолько жилой вид? Куда ни глянь — всюду плееры, «зарядки», камеры, конфеты из «Музея шоколада».

«Музей шоколада» — магазин на Невском проспекте. Удачное название, мимо не пройдёшь. Фигурного шоколада там немало: от маленького сердечка до настольного бюста Ленина и футбольного мяча в натуральную величину. О вкусе бюста с мячами ничего сказать не могу, а вот конфеты… ммм… Начинки для них готовят вручную и добавляют фрукты, орехи, соки и даже оливки.

Приняв душ, повалявшись на удобной кровати и уничтожив все шоколадные «экспонаты», собираемся на экскурсию в мой самый любимый храм.

Храм — мозаика

Купола Спаса на крови

Храм Воскресения Христова — архитектурный памятник Александру II, возведённый на том самом месте мостовой, где пролилась кровь раненого монарха, поэтому второе название храма — Спас на крови. Два русских архитектора в начале 20 века вложили в этот проект свою душу и талант — Альфред Парланд и священник Игнатий Малышев. В результате в городе с европейской застройкой появился чудесный пятиглавый собор в стиле допетровской Руси с притворами и крылечками, с фасадами, декорированными в духе русского узорочья.

Купола покрыты разноцветной ювелирной эмалью, колокольня украшена мозаичным собранием российской геральдики, двадцать досок темно-красного гранита с перечислением благих дел царя-освободителя укреплены на цоколе здания. Внутренняя поверхность собора сплошь выложена мозаикой из смальты.

Вообще, весь храм — одна большая уникальная мозаика из яшмы, горного хрусталя, топаза. Иконостас сделан из красного и розового мрамора, а его верхняя часть искусно вырезана и обработана таким образом, чтобы цвет и фактура камня зрительно воспринимались как резьба по дереву. Здесь всё подчинено единому замыслу, всё в традициях старой Руси.

Не успев пострадать от времени, храм пострадал от людского вандализма. Иконы и все съёмные части убранства были вынесены «революционно настроенным населением», Ну, правильно, смальту от стены не отковырнуть и купол домой не утащить, даже если ты очень революционно настроен.

В блокаду на мозаичном мраморном полу хранились овощи, поэтому храм прозвали «Спас на картошке». Во время реставрации выяснилось, что толщина напольных мраморных пластин — всего пять миллиметров. Из-за множественных царапин и сколов три верхних миллиметра пришлось снять. То, что осталось, сейчас бережно укрывается коврами, а центральная часть мозаичного пола выставлена на обозрение.

Интересен рассказ гида о библейских сюжетах, которым посвящены панно на стенах. На одной из мозаик видим прекрасную юную деву Марию, освещённую божественным светом Благой вести. А вот следующее изображение — Мария, пришедшая к своей двоюродной сестре Елизавете сообщить о своей беременности. Елизавета на тот момент тоже беременна (через полгода она родила Иоанна Крестителя). Интересно, что Марии в ту пору 13 лет, а Елизавете 80. Одна-а-а-ко.

От Михайловского сада собор отделён полукруглой оградой. Ажурная решётка с крупным растительным узором приводит меня в неописуемый восторг. Автор проекта ограды, конечно, всё тот же талантливый Парланд. Если подойти к ограде, взяться за решётку и, подняв голову вверх, посмотреть на купола собора на фоне летящих облаков, создаётся впечатление, будто здание поднимается вверх. И ты вместе с ним летишь прямо к облакам! Всем советую проделать этот «улётный» трюк, особенно тем, кто сейчас недоверчиво усмехнулся.

Сердце Кутузова

Казанский собор

Пришло время посетить один из самых значительных действующих храмов России — Казанский собор. Построенный А. Воронихиным для чудотворной иконы Казанской божьей матери, волею судьбы храм стал военным памятником. На пяти золочёных настенных досках здесь висят ключи от вражеских крепостей, взятых русской армией в войну 1812 года. Здесь же находится саркофаг фельдмаршала Кутузова — Голенищева.

Тело полководца, умершего в Силезии, было доставлено в собор, а часть останков, извлеченных при бальзамировании, похоронена недалеко от Бунцлау. Сейчас это кладбище города Болеславца в Польше. На могиле установлен памятник с надписью «…Здесь покоится сердце Михаила Илларионовича Кутузова…" В подтверждение этого в литературе приводились слова полководца, который, умирая, сказал солдатам, что сердцем остается с ними.

Легенда об отдельно похороненном сердце Кутузова просуществовала больше века и поддерживалась даже таким солидным источником как Большая советская энциклопедия.

В 1933 году специальная комиссия произвела вскрытие могилы Кутузова в Казанском соборе. Акт о вскрытии гласит: «…слева в головах обнаружена серебряная банка, в которой находится набальзамированное сердце…».

Освещение в соборе довольно умеренное, я бы даже сказала — полумрак. К чудотворной иконе Казанской божьей матери стоит длинная очередь, протянувшаяся через весь зал. Икон много, все великолепны и защищены стёклами. Под каждой иконой есть табличка с короткой молитвой — обращением. Люди ставят свечи и читают таблички, шевеля губами. Я тоже читаю. Вот ведь православные мы, а запомнить несколько основных молитв не в состоянии. Да что там… сборная по футболу не может запомнить гимн России…

Духовное достояние на Руси всегда измерялось благолепием храмов. Поражающий гигантской полукруглой колоннадой, собор построен полностью из отечественных минералов: гатчинского камня, выборгского гранита, карельского мрамора, алтайского порфира. Малиновый кварцит (порфир), которым облицованы полы алтаря и амвона, высоко ценился во всём мире. Русское правительство подарило плиты этого камня Франции для облицовки саркофага Наполеона в Париже.

Приморский парадиз

Солнце с утра широко улыбается, значит из двух предусмотренных вариантов — Эрмитаж или Петергоф — будет задействован второй. Позавтракав в отеле (горячие завтраки входят в стоимость номера), идём на Дворцовую набережную, отсюда каждые полчаса отчаливают белые красавцы «Метеоры».

Удобно усаживаемся в носовом салоне корабля и отправляемся в тридцатиминутный полёт на подводных крыльях. Пролетев под тремя мостами, выходим в Финский залив, удивляемся жёлто-коричневому цвету воды и мгновенно нахмурившемуся небу. Ох, и коварные здесь «погоды стоят», всюду приходится таскать с собой зонт.

На протяжении плавания что-то периодически стучит о днище, слегка сотрясая судно. Интересуюсь у члена команды, мол, что за стуки? Отвечает — волна. Странно, а на вид волны с белыми «барашками» кажутся такими безобидными. Ловлю себя на мысли, что залив представляет собой довольно однообразное зрелище, красок ему не хватает. Откуда тут взяться ярким краскам? Север.

Почти у самого причала восприятие диаметральным образом меняется: из-за облаков вновь выглядывает солнце. Весь в солнечных лучах, водяных струях и зелени деревьев предстаёт перед нами Нижний парк Петергофа. Спортивного вида парни с велорикшами поджидают пенсионеров. Наши биорикши работают исправно, поэтому мы твёрдо намерены прогуливаться «на своих двоих». Пока есть солнце, фотографируем неутомимого Самсона, три века разрывающего пасть бронзового льва, Шахматную и Золотую горки, Римские фонтаны — впитываем через объектив гармонию искусства и природы.

О, дождичек пошёл! Давненько не было, часов семь. Значит, пора на экскурсию в Большой дворец.

Дворец — эффектное трёхэтажное здание на краю высокой ландшафтной террасы, обращённое фасадом в сторону моря. У подножия — смотровая площадка, а под ней — внушительных размеров декоративный грот, обрамлённый водопадными лестницами и золочёными статуями. Блеск золота, архитектурная пластика, мощное движение и шум низвергающейся воды — всё создаёт ощущение грандиозности и торжества. В общем, всё по-царски.

Дворцовые интерьеры не менее изысканы и великолепны. Восхищаемся роскошью Танцевального зала, умиляемся, глядя на альков Куропаточной гостиной, любуемся китайскими шелками Диванной комнаты, удивляемся сохранённому английскому сервизу в Белой столовой, очарованно рассматриваем личные вещи императрицы. Многие экспонаты пережили войну в эвакуации. Сохранились хрустальные люстры, фарфор, бронзовые часы, даже образцы старинных тканей. Однако немало подлинных произведений искусства досталось немцам. Тем дороже для нас уцелевшие старинные вещи, украшающие собой дворец.

Чесменский зал и Китайские кабинеты фотографировать нельзя. Съёмка со вспышкой запрещена, хотя в некоторых комнатах освещение явно не достаточное. Зато хорошо освещённый Дубовый кабинет Петра I, завершающий осмотр, выглядит весьма фотогенично.

Гармония и художественная законченность интерьеров делают Большой дворец поистине сказочным, но не всегда и не для всех эта сказка была доброй. Петровский указ наистрожайше запрещал простолюдинам приближаться к царскому жилищу: «…матросов, господских ливрейных лакеев и подлого народу, а также у кого волосы не убраны, платки на шее или кто в больших сапогах и серых кафтанах» к дворцу не допускать, «чьи б они ни были, без всякого милосердия будут бить плетьми».

Петр I не стремился к тому, чего не понимал, не делал того, чего не умел, он все осваивал практически: строил корабли, закладывал сад, возводил город, создавал новую породу людей. Не знал тогда прозорливый царь, что простые петербуржцы после войны с фашистами будут расчищать столь любезные его сердцу парки и по кирпичику восстанавливать дворцы, которыми он так гордился.

Пока мы соприкасались с историей и культурой, грозовым ливнем из парков «вымыло» практически всех посетителей. Прячась под зонтами, рысью несёмся на пристань и едва успеваем на последний рейс «Метеора».

За спиной остаётся мокнуть Петергоф фасадов, фонтанов и цветочных партеров, зато в душе навсегда остался Петергоф реальных воспоминаний о времени, которое лишь кажется далеким…

Ночь, как день светла

Памятник Николаю I

Было бы странно находиться в Петербурге в период белых ночей и не посмотреть, как «одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса» (Пушкин). Правда, пик белых ночей ещё не настал — светло только до двух, а потом темнеет часов до четырёх.

В темное время Петербург удивительно красив — включается подсветка зданий и мостов, реки отражают и множат каждый электрический лучик, ощущение праздника не покидает ни на минуту. Чтобы это всё увидеть, едем на ночную автобусную экскурсию, в которую по желанию может быть включено часовое катание на катере по Неве. От катера мы отказались не экономии ради, а «токмо здоровья для» — очень уж холодно ночью на реке.

Вдоволь налюбовавшись сумеречным и освещённым городом, топчемся на Университетской набережной в ожидании зрелища. Дворцовый мост красиво меняет цвет своей подсветки, но разводиться не хочет, наконец, с опозданием в 15 минут, пролёты медленно ползут вверх. Прилежно пытаемся запечатлеть эту невидаль, но мы уже успели порядком продрогнуть на ветру — камеры «выпрыгивают» из рук.

Троицкий мост развели строго по графику, всё, что, подъехав, мы успели увидеть — одинокое, торжественно торчащее в небо крыло.

Зато начинается приключение! Автобус несётся по ночному городу кратчайшим, одному водителю известным путём, успевая к разводке Большеохтинского моста. Прямо над дрогнувшими пролётами в воздухе повис чудный мираж — Смольный собор с его совершенными пропорциями. Да, друзья, ради этой красоты стоило так мчаться!

Чуть дальше наблюдаем большой, почти километровый мост Александра Невского. Нас подвозят прямо к его поднятому пролёту. Почти перпендикулярно стоящий асфальт с торчащими по краям фонарями — это мощно!

Группа, находящаяся в восторженно-романтическом настроении оживляется ещё больше, узнав, что сейчас повезут в ночное кафе. Через пять минут, кроме нашего, к заведению прибывают ещё четыре экскурсионных автобуса. Представляете себе очередь в кассу и туалет?

Светает. Куда же дальше? А дальше аттракцион «Самый интересный петербургский мост». Вот на этом мосту, судя по описанию, стоял в раздумьях Раскольников. Вон с того мостика видно ещё семь мостов. А этот, деревянный — самый узкий в Петербурге. Погладишь гриву каменного льва — никогда не облысеешь, почешешь грифона за ухом — станешь богатым, как Чубайс. Ага, вы попробуйте достать до того уха! Шутки шутками, а скульптурная фауна — заметный штрих к портрету города, без этих симпатичных животных Петербург — не Петербург.

Группа экскурсантов-итальянцев, в аттракционе не участвует — сморило, устали бедолаги. Спящих повезли в гостиницу на площадь Восстания. Но нам туда не надо, мы в пять утра отправляемся пешком в свой отель. Навстречу идут весёлые пьяные дети. Понимаем. У девятиклассников выпускной.

Ангелы близко

Исаакиевский собор

Поднимаемся в 9 утра, проспав всего три часа. Наш экспресс на Москву отправляется поздно вечером, поэтому в сегодняшних планах посещение двух музеев и прогулка по городу. Завтракаем, сдаём номер, оставляем рюкзаки в кладовке отеля и направляем стопы к Исаакиевскому собору. В прошлом году мы его осматривали, но колоннада была закрыта, поэтому подъём намечен на сегодня.

Все скамейки перед собором заняты, у входа — большая толпа, справа и слева доносится иностранная речь. С высоты на всю эту толчею «смуглым золотом Исакий смотрит дивно и темно» (Бунин). Сегодня в ясную погоду массивный тёмный куб здания кажется выше и как-то светлее.

Собор вполне может работать по совместительству музеем цветного камня — известно, что в его строительстве и отделке использовано 40 различных минералов. Внутреннее убранство так же превосходит все ожидания — одного только золота на украшение пошло 25 пудов. Как ни старались мы запечатлеть на фото дивного белого голубя под куполом собора — не получается, слишком мала птичка и слишком высоко залетела.

Купол здания лежит на «барабане», вокруг которого на портиках установлены гранитные колонны. Это и есть колоннада, прозванная остряками позапрошлого века «чернильницей». Сначала я этой шутки тоже не понимала, пока не увидела в одном из музеев старинную бронзовую чернильницу с откидной куполообразной крышечкой.

Подниматься на высоту птичьего полёта надо по винтовой лестнице — 562 каменные ступени. После бессонной ночи это не просто, но русские не сдаются. Итальянцы точно не полезли бы. Запыхавшись и поминая добрым словом архитектора Монферрана, выходим на «улицу» и видим продолжение испытания — открытую металлическую лесенку вверх.

Здесь ветрено, но какой восхитительный отсюда открывается вид: Исаакиевская площадь лежит, как на ладони, городские крыши греют на солнышке бока, справа блестит синяя-синяя Нева — синее, чем Дон и Днепр вместе взятые. Замечаем на крыше статую льва — высоко вознёсся царь зверей… и бронзовые ангелы совсем близко.

Бойтесь своих желаний

Набережная Мойки совсем не далеко от Исаакия, но мы уже подустали, и путь вдоль реки нам кажется долгим.

Юсуповский дворец — жёлтый трёхэтажный особняк с портиком из шести белых колонн. Сколько архитекторов строило и перестраивало это здание упомнить невозможно, их точно больше десятка. Дворец известен тем, что в нём произошло убийство Григория Распутина, но это тема другой экскурсии. Сегодня нам показывают интерьеры блистательного аристократического дома, как пример гармонии, изящества и богатства.

В юсуповских чертогах всё напоминает о несметном состоянии их сиятельных владельцев. Здесь сохранились подлинные вещи 18–19 веков: мебельные гарнитуры, оконные витражи, люстры, потрясающих размеров и красоты. В залах — изумительная скульптура, в картинной галерее из подлинников только Рембрандт и Рубенс, но и копий не много, а при Юсуповых на стенах висело более ста картин.

Восхищают благородством и классической строгостью банкетный и танцевальный залы, умиляют уютом разноцветно-пышные гостиные и голубая спальня княгини.

Стараюсь чаще фотографировать небольшие детали декора — им всегда достаётся меньше внимания. Каждая мелочь в этом здании — произведение искусства. Наверное, надо обладать особой, «княжеской», психикой, чтобы постоянно жить среди предметов высокой художественной ценности.

В 19 веке было принято при дворцах вельмож строить театральные залы. Роскошный мини-театр есть и в Юсуповском дворце, его показывают в самом конце экскурсии, так сказать, на десерт. В театр ведёт помпезная беломраморная лестница, направленная вниз, на первый этаж, а со второго этажа можно войти в княжескую ложу.

Театральный зал, обладающий удивительной акустикой, своим оформлением затмевает всё увиденное на этой экскурсии. На маленькой, но вполне настоящей сцене когда-то шли оперы — певцов и танцовщиков специально приглашали из Италии. Здесь пел Шаляпин, играла красивая и талантливая хозяйка дворца княгиня Зинаида Юсупова. Театр и сейчас в рабочем состоянии, в нём часто проходят концерты камерной музыки.

«Невероятно до смешного: был целый мир — и нет его» (Г. Иванов). В Петербурге часть этого исчезнувшего мира сохранилась, как нигде в России. Пусть это всего лишь мир зданий и интерьеров, но как много он говорит о мире живших здесь людей.

Незадолго до революции князья изъявили желание, чтобы их дворец, если не останется наследников, стал достоянием народа. Очень скоро особняк был объявлен национальной собственностью. Бойтесь своих желаний, ибо они исполнятся.

Всё когда-нибудь кончается

Наше купе

Ужин совпадает с очередным, уже «милым сердцу», ливнем. Полтора часа пережидаем его в кафе на Невском проспекте. Потом неспешно прогуливаемся по Гостиному двору, покупая сувениры для коллег, заходим в «Музей шоколада» за конфетами для самых близких. Немного притихший, умытый дождём вечерний Невский выглядит особенно притягательно, но, увы, свидание с Петербургом заканчивается.

Спешим на Московский вокзал, в уютное купе ночного экспресса. Здесь у нас ещё хватит сил сделать несколько фотографий и выпить чай, принесённый юной проводницей на высоких каблуках. А потом наступит ночь, полная добрых причудливых снов про белый корабль на воздушной подушке, про лысого льва на Исаакиевском соборе и про шоколадный бюст Чубайса на Банковском мосту.

© Алина Беляева. Материал размещен с разрешения автора.

Теги: Культурно-познавательный туризм