«Я поведу тебя в музей!..»

«По жизни я не заядлый коллекционер, но никогда не мог пройти мимо старины: утюга, самовара, газет, журналов, документов и прочих вещей. Я зачем-то все это собирал, не понимая зачем. И со временем все это выросло в идею создать музей прессы. Со временем из музея прессы он перерос в музей истории Отечества. Как это произошло? Просто все, что случалось самого важного в обществе, всегда сначала попадало на газетный лист. Вот через эту призму на историю Отечества мы и смотрим в музее». (Александр Косякин)

«Музей прессы» или «Музей четвёртой власти» под названием «Антресоль» создан журналистом сначала задонской районной, потом «Липецкой газеты», Александром Косякиным. Музей существует уже несколько лет, но у него до сих пор нет статуса государственного музея. Все экспозиции созданы самим Александром Косякиным, его друзьями, коллегами и другими неравнодушными людьми. Музей о нашей с вами истории и судьбе Отечества.

Музей легко найти по установленному в центре города указателю.

Я так понимаю, что некоторые наши туристеры так и не смогли попасть внутрь, потоптавшись у закрытой двери. С нами случилась такая же история — когда мы приехали, дверь была закрыта. Мы позвонили (номера телефона самого журналиста у нас не было) и женский голос нам пообещал, что сейчас кто-нибудь подойдёт. «Сейчас» длилось около полутора часов. За это время мы успели насквозь промокнуть под проливным дождём и пообедать.

Когда снова подошли к музею, дверь была открыта. Нас там встретили несколько манекенов, выполненных в полный рост. В комнатах было темно, и никто не отзывался. Было немного жутковато. Минут через пять из тёмной комнаты вышел сам Александр, изрядно нас напугав. Задав нам несколько осторожных вопросов, кто мы и откуда, предложил нам выслушать его экскурсию. Учитывая, что мы хотели засветло добраться до Ельца, заехав в ещё одно интересное место, сговорились об экскурсии по «сокращённой программе». Это где-то около часа.

К сожалению, из-за спешки и запотевшей от влажности оптики фотографии у меня получились просто никудышные. Сразу могу сказать, что час в этом музее — это ничтожно мало, это просто знакомство в первом приближении. Там надо ходить вдумчиво, не торопясь, читая каждое пояснение. В каждую инсталляцию и миниатюру вложен свой замысел, повествующий о свершившемся факте, и каждую надо внимательно рассматривать, чтобы разглядеть все нюансы.

Всё это сделано остроумно, с изрядной долей юмора, сатиры и, временами, откровенного сарказма. Те, кто постарше, помнят советский сатирический журнал «Крокодил» и понимает, о чём я говорю. Так вот, дух того «Крокодила» витает в каждом экспонате. Всё это вперемешку с серьезными историческими, порой страшными фактами из истории нашей страны.

В музее «Антресоль» много закоулков, где разные персонажи занимаются своими делами, а ты смотришь на их жизнь как бы со стороны, временами осознавая, что когда-то и сам был внутри этой жизни.

Вот король репортажа Владимир Гиляровский. На коленях держит свою самую знаменитую книгу «Москва и москвичи». Тут есть секрет для ветеранов прессы от Александра Косякина: если потереться щекой о щеку короля — получишь пулитцеровскую премию, если покрутить пуговицу на пальто против часовой стрелки — заработаешь Заслуженного журналиста России. Пуговицу иногда приходится подшивать.

В музее представлен фрагмент рельса, на котором предположительно окончила свои дни Анна Каренина. Специалисты сейчас проводят экспертизу.

Или живописная группа, подаренная музею самим Николаем Васильевичем. С пояснением: «Если бы Н. В. Гоголь не сжег второй том „Мертвых душ“, читатели узнали бы, что Коробочка вышла замуж за Ноздрева и у них пошли румяные детки. Собакевич подхватил язву и сел на диету. Плюшкин открыл этнографический музей и подарил коллекцию городу. Манилов построил самолет из фанеры и улетел в неизвестном направлении, скорее всего в Париж». Под горкой пепла с чашей — надпись: «Несмотря на современные технологии, ученым не удалось идентифицировать текст». Но не беда — посетители выставки могут предложить свои версии: чем там все закончилось.

Кабинет редактора Эпельмана (реальное историческое лицо). Редактор принимает посетителя — купца, который пришел с претензией:
— Ты пошто меня перед всем уездом ославил?
— Но ваша лавка была закрыта две недели, мы проверяли…
— Так ведь запой у меня был!
— А… ну, тогда другое дело…извините…
В руках купца — доказательство — объявление, которое висело у него на дверях: «Лавка закрыта. У хозяина до времени запой!» Была в старой России такая юридическая норма!

Очень деликатно оформлены стенды, рассказывающие о Великой Отечественной войне и репрессиях. О самоубийстве Фадеева, о судьбе Ольги Бергольц, о поэте Науме Коржавине, об Исааке Бабеле и многих других.

Из двух тысяч поэтов и писателей, репрессированных в советское время, полторы тысячи погибли в тюрьмах, лагерях, на пересылках, многие пропали без вести. На натянутой колючей проволоке висят портреты репрессированных поэтов, писателей, журналистов. Долог скорбный список.

Центральная инсталляция раздела названа «Русская тройка». За столом сидят трое вершители судеб. 30 июля 1937 года Политбюро разрешило специальным «тройкам» НКВД выносить смертные приговоры «врагам народа». Дел было много, обычные суды с ними не справлялись. Своя «тройка» была в каждой республике и в каждом областном центре. Она состояла из начальника местного НКВД, областного прокурора и первого секретаря обкома. За головой каждого из этой «тройки» видна мишень. Надпись не оставляет сомнений: «А потом придет их черед». То есть расстреляют и этих «судей».

Тема репрессий в музее выделена особо. Её предваряет распятый зэковский ватник. Рядом — фото: Сталин делает кому-то «козу». И слова С. Довлатова: «Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?.." Рядом — дверь в изолятор НКВД. Тут же сидит охранник. В глазок видны скорбные лица тех, кого «привели» сюда после допроса.

Есть среди экспонатов знаменитая туфля Никиты Сергеевича Хрущёва, которой он стучал по трибуне в ООН. Кажется, и вправду, мир истомился в ожидании этого стука.

В музее «Антресоль» не забыли и про машинистку редакции. Ей посвящена самая первая инсталляция, устроенная прямо над входной дверью музея. На столе стоит старенькая машинка с листком бумаги: «Прощайте! Ухожу навсегда. Зина». И она ушла. Машинисток заменили операторы машинного набора. Звучит привычно и скучно. А пишущие машинки перешли в разряд технических древностей. В музее их собрана приличная коллекция.

Есть стенд, посвящённый продажным журналистам. Сегодняшняя пресса благодаря Сети представляет собой дремучий лес. Никаких рубок, ухода, все заросло. Кто-то вообще не рискует сюда соваться, но многие уже вломились, ходят, аукаются охрипшими голосами.

Среди, экспонатов — корзина для бумаг, забитая до отказа (памятник Мукам творчества). Тут же подпись: «Трудно представить, во что превратился бы мир, если бы не эта корзина…»

Одна из композиций музея изображает художника. Он стоит на фоне своего шедевра — «Белого квадрата», который, вообще-то, ничем не хуже знаменитого черного (тот же холст, то же масло). Дело теперь за «СОТБИС».

А вот и неожиданное объявление: «Мы вас предупреждали: не надо трогать блоху руками! Вот опять ускакала, ищем вторую неделю. Администрация». В самом деле, подпись под инсталляцией есть: «Блоха обыкновенная. Подкованная (в работе были использованы исключительно отечественные технологии)» — по мотивам рассказа Н. Лескова «Левша». А блохи самой нету. Ускакала.

Это лишь мизерная часть от увиденного.

Музей прессы «Антресоль» — это: удачное сочетание краеведения и публицистики, 300 квадратных метров площади, более 10 тысяч экспонатов, более 120 тематических ростовых манекенов и лёгкое головокружение от увиденного.

Музей чудесный, погружает в атмосферу давно ушедших десятилетий. Всё рассмотреть просто физически невозможно. Понять абсолютно всё тоже нельзя. В одном отзыве уместить также нереально. Рекомендую посетить его.

Ещё о музее здесь.