Будьте здоровы!

Как вы думаете — в какой музей нужно непременно сходить в Санкт-Петербурге, если в мире «беспредельничает» пандемия? Правильно! В Музей гигиены. Тем более, что как утверждают в этом музее, разместившемуся по адресу ул. Итальянская 25, это единственный музей подобного типа в России (!)

Вот этот музей я и посетила вчера, так что могу доложить вам о своих впечатлениях.

Музей расположился в замечательном дворце Ивана Ивановича Шувалова (1727–1797), известного русского государственного деятеля, мецената, основателя Московского университета. Он же основал в 1757 году и Академию художеств, причем это новое заведение вначале размещалось в особняке самого Шувалова. Эпоха Елизаветы Петровны (1709–1761) — это начало Эпохи Просвещения в России. Не будем давать полную характеристику той Эпохе, но напомним, что это время особого поощрения науки и ученых (Вспомним деятельность М. В. Ломоносова).

Раньше дворец находился, как это было принято, на территории большой усадьбы, которая простиралась от самого Невского до Итальянской улицы.

(фото ин-та)

Я попробовала сфотографировать один из красивейших дворцов Петербурга (внешне он отреставрирован и выглядит славно), но малое расстояние и теснота Итальянской улицы, не дают возможности зданию вздохнуть полной грудью. А снимать грязные сугробы (время такое и капризы погоды), сутолоку машин перед дворцом, мне не захотелось. Поискала в интернете и нашла те же услышанные мною «вздохи» фотографирующих. Кто-то изобразил лишь фрагмент дворца, кто-то вообще провел изображение через фотошоп, так что превратил фасад в торец (закруглил края) и… горе великому архитектору Савве Ивановичу Чевакинскому, по проекту которого этот дворец был построен в 1755 году — здание на картинке оказалось «перестроенным, от начала фундамента». Наше счастье, что фотограф не архитектор, а просто художник, который в крайнем случае всегда может сказать: а я так вижу… И посмотреть вдаль глубокомысленно и загадочно.

Таким образом, я выбрала из интернета одну лишь фотографию, которая не искажает внешний вид дворца и лучше моей собственной (которую я сделала и удалила), лишь тем, что фотография сделана летом, а потому нет уродливых завалов грязного снега.

Будем считать, что мое длинное предисловие — своеобразное извинение Чевакинскому за неказистое изображение. Что делать! Санкт-Петербург — город, спевший оду не только великолепным дворцам, но и коммуналкам, сжал дворец и «уплотнил» — было такое выражение в послереволюционное, а потом и в послевоенное время.

Извинения Савве Ивановичу принести стоит, ведь он автор и Никольского Морского собора, и одного из залов Екатерининского дворца, Шереметевского дворца, наконец! Великий русский зодчий!

Внутреннее убранство не сохранилось, хотя сохранились объемы, например восьмиугольного двух-светлого зала (на втором этаже). Нижний зал — парадный вход тоже сохранил объем. Низкие массивные пилоны, декорированные колоннами, что выступают на две трети своего диаметра, несут арки и крестовидные своды.

Конечно, есть о чем поведать в русле размышлений: что было — что стало, но я не буду отвлекаться от нашей главной темы «мойте руки перед едой».

Не буду подробно рассказывать и биографию дома — она связана со сменой хозяев (очень именитых), но упомянуть, о том, что более века, до 1917 года дворец принадлежал Министерству юстиции, я просто должна. Юстиция — это серьезно.

В первые годы советской власти дворец был обласкан взорами нового правительства и 21 февраля 1919 года здесь была открыта «Выставка-музей здравоохранения». В 1931 году «выставка» превратилась в Дом санитарной культуры, а с 1941 по 1990 годы — это Дом санитарного просвещения.

С 1993 года, в течение двух лет во дворце располагался Центр здоровья (тогда все было не очень понятно). Далее название изменилось на «Центр медицинской профилактики». Затем кому-то пришло в голову, что один центр, пусть даже и расположенный в уникальном дворце, не может отвечать за медицинскую профилактику целой страны и в название добавили уточнение «городской». Так с 2000 года Городской центр медицинской профилактики существует и одновременно является Музеем гигиены. Кажется, я ничего не исказила в биографии музея Советского периода. Тем более, что после осмотра экспозиции, у меня создалось впечатление, что названия менялись, а внутреннее содержание не очень…

Сегодня экспозиция, довольно внушительная, хотя и обветшавшая, расположена в девяти просторных залах.

Зал№ 1. Это, конечно же, история. Хотя отсылки к истории будут затем в каждом зале, а как иначе!

Зал№ 2. «История гигиены. Инфекции в прошлом и настоящем».

Зал№ 3. «Нервная система. Рефлексы и привычки, как фактор здоровья».

Зал№ 4. «Сердце! Тебе не хочется покоя». Вот такое название… Как вы догадались, здесь будет рассказано про наш очень важный орган. И как вы догадались, врачи тоже бывают романтиками. Почему бы и нет! Если это не мешает профессии.

Зал№ 5. Принадлежит раскрытию двух тем. Впрочем, в нашем организме все взаимосвязано. Современная медицина иногда об этом забывает. Вот припомнилось, как больного, у постели которого мне пришлось дежурить, в кардиологии «потчивали» лекарством разжижающим кровь, а в урологии, куда перевели, прямо наоборот. В течение дня он принимал оба, но к счастью таблетки закончились (лекарства покупали родственники). Поскольку препараты были дорогие, и нужно было решить, какое же все-таки покупать для дальнейшего лечения, сын страдающего бегал с одного (очень высокого этажа) на другой что значительно ниже, и выяснял — на чем же все-таки остановиться, ибо лекарства (оба сильнодействующие) явно враждовали.

И что это я углубилась в воспоминания…

Итак, в этом зале вам расскажут «немного о заболеваниях кожи» и о том, что «Репродуктивное здоровье — проблема не только личная».

Зал № 6. Ждете новых потрясений? А вот вам: «Многое о разном».

Зал№ 7. «Социально-значимые болезни». Не знаю, какой романтик формулировал названия залов, но я, даже не будучи филологом, споткнулась на этом названии сразу же. Из формулировки следует, что здесь расскажут о болезнях, без которых социум просто и жить не может — так они «значимы» и необходимы. Автору неводомёк, что уже есть понятие «социальные болезни», которое давно в обиходе. Это как раз те болезни, которые возникают в социуме, вследствие, несоблюдения норм гигиены (венерические, ВИЧ).

Зал№ 8. «Физическая активность и рациональное питание — основа здоровья».

Зал№ 9. «Позвоночник — ключ к здоровью». «Профилактика нарушений зрения». «От улыбки станет мир светлей». Что ж! Загадочно. Пойдем по залам.

В просторном помещении на первом этаже меня встретила многообразная информация из разных времен.

Жаль, что «о короновирусе», информация лишь «в том числе». А ведь где сегодня, если не в Музее гигиены об этом рассказывать! Уверена, что этой теме стоило бы уделить больше места и внимания.

Информация выполнена скорее в плакатном жанре (невольно вспомнила «пропаганду и агитацию советского периода»). Чем характерен этот жанр? Не заморачиваясь на собственные формулировки привожу цитату:

«Плака́т (нем. Plakat от фр. placard — объявление, афиша, от plaquer — налепить, приклеивать), или постер (англ. poster — плакат) - разновидность прикладной печатной графики, наборно-шрифтовое или художественно-иллюстративное листовое крупноформатное печатное тиражное издание, содержащее в наглядно-компактном виде информацию рекламного, агитационно-пропагандистского, инструктивно-методического, учебного и другого характера».

Привела эту цитату еще и для того, чтобы потом не отвлекаться и не концентрировать ваше внимание на том, что это один из излюбленных жанров в данном музее.

«Коснулась сердца» картинка с одуванчиками и надписью: «на одуванчики режим самоизоляции не распространяется»…

Да, романтик ходит по музею как злой гений.

А вот «Будни пандемии». Получается есть и праздники? Пандемии.

Конечно же, обратила внимание на не слишком заметный плакат о врачах, погибших в Санкт-Петербурге при исполнении своего долга. Из информации узнала, что отныне та Аллея Памяти, что организовала и сформировала народная стихия, сразу же, после гибели многих и многих докторов, в начале пандемии, теперь будет располагаться в Музее Политической истории. Что ж! Тот музей я знаю. Он проэкспонирует эту тему достойно, в этом не сомневаюсь.

Ну, а здесь мне вновь не хватило информации и какого-то глубокого сочувствия и благодарности героям. Да! Героям. Обратилась к интернету, чтобы показать ту же фотографию, но выполненную более качественно, чтобы перед ней встать и помолчать, приложив руку к сердцу. Знаю, что ушли лучшие.

На первом этаже было представлено много разного и интересного, тематически не связанного, хотя все в этом мире связано, а особенно то, что касается здоровья человека.

Эта картинка из прошлого века и не «отечественного производства», но кажется актуальна. Подтекстовка великолепна: «Любви на страшна пандемия».

Сейчас многие возмущаются против ношения масок. А не хотели бы такую? Из бересты! Оказывается и такие маски были. И вообще тут целый стенд о истории медицинских масок.

Сегодня особенно уместно поговорить о борьбе с эпидемиями в прошлые времена, например с чумой, которая вспыхнула в Европе еще в 14 веке унося миллионы жизней. И ведь только в 17-м веке французский медик Шарль Лорм создал специальный костюм для врачей, который способен был защитить от инфекции.

А разве не интересно припомнить, что первой, кто привился в России была сама Екатерина II, которая 23 октября 1768 года вакцинировалась, подав пример и остальным

В то время свирепствовала эпидемия оспы, от которой каждый год умирало не менее одного миллиона человек. От оспы, как вы помните, в возрасте 14 лет скончался царь Петр II.

Екатерина выписала из Лондона доктора Томаса Димсдейла, который взял «оспенную материю» у мальчика 6 лет, Саши Маркова. На случай неудачного исхода императрица приказала держать упряжку лошадей, чтобы доктор мог благополучно бежать из России, но все прошло успешно. После этого вакцинироваться стало модно и в очередь на спасительную процедуру встали все придворные и аристократы. Был привит и наследник Павел.

Как я уже говорила на первом этаже просторное помещение и потому «умещаются» разные времена и разная информация. Покажу выборочно.

А вот эта заметка вызывает досаду. Почему-то у нас очень часто ученые становились первооткрывателями, зато патент об изобретении получали иностранцы, Все оттого, что наши бюрократы тоже шли «впереди планеты всей». Обидно!

Всегда интересно рассматривать медицинские инструменты, которыми пользовались раньше. Многие инструменты, из тех что представлены, я еще помню.

Отдельный уголок посвящен блокаде. В 1942 году Россанинспекцией совместно с Ботаническим институтом и Ленглаврестораном был составлен список съедобных трав и установлены способы их приготовления. О том, как употреблять травы в пищу рассказывали по радио, выпускали брошюры.

Завод «Пищевик» стал заквашивать лебеду, одуванчик, мокрицу, подорожник, стебли и листья гороха, другие.

Прочитала о том, как варили студень из кожаных ремней, делали лепешки из одуванчиков.

Уже нужно было начинать осмотр собственно музея, а я все стояла «при дверях» и не могла оторваться от информационных витрин — так интересно!

Пока мы будем подниматься на второй этаж, где расположены 9 залов музея, можно немного поговорить.

Вполне возможно, что моим друзьям уже начало казаться, что я — искусствовед (Шопен, пуанты, краски и холст), должно быть, такая далекая от темы гигиены и медицины, вдруг взялась рассказывать о вещах столь мне не свойственных.

Нет! Совсем наоборот! Не случайно я так давно хотела попасть в этот музей.

Уже в первом зале, куда мы сейчас поднимаемся, я окунулась в атмосферу… детства.

Мои родители врачи, причем еще той формации, когда они ощущали себя врачами всегда и везде. Помогали не щадя сил. Всю жизнь. Медицинская терминология и обсуждения ситуаций, сложных случаев происходили дома, и я с детства знала, что родители борются с малярией, трахомой, туберкулезом, что очень донимали население после войны. Совсем маленькой, я нередко сидела и на приемах у отца (просто меня не с кем было оставить). Дело в том, что сразу после окончания института, мои родители получили хорошие распределения в Министерство здравоохранения. Но отец, прошедший всю войну и окончивший ее в звании капитана мед.службы, хотя ушел на фронт со студенческой скамьи, мама, что мечтала о профессии врача всю жизнь и закончив педагогический институт, все равно отработав положенное, поступила в медицинский, — они хотели «помогать страждущим», а потому уехали работать в дальнюю татарскую деревню, где и прошло мое самое раннее детство.

Когда снова переехали в город, родители нередко читали лекции в Доме санитарного просвещения (только тогда мы жили не в Петербурге — Ленинграде). Бывало, что сопровождала маму на ее лекцию, а иногда и вынуждена была слушать эти лекции, хотя мне было 6–7 лет. За «тихое сидение и хорошее поведение» мне потом давали пачку плакатов или брошюр.

Я уже умела читать и до сих пор помню названия, хотя дальше этого «ознакомления с литературой» мой интерес не распространялся. Ценность представляли обложки из мягкого картона. До сих пор помню: «Базедова болезнь» в обложке красной, «Туберкулез» в коричневой, «Беременность» в зеленой…

Коробочки от боров из стоматологии использовались как тарелочки для кукол, а рентгеновские снимки шли на другие поделки. Подарки маминых коллег…

Чувствую, что мы уже не поднимаемся по лестнице, а стоим и вместе со мною вспоминаем то, что действительно достойно памяти — о другом поколении врачей и нашей славной медицине, что ушли в прошлое. Но войдем в первый зал и простят меня мои читатели, я иногда все же буду вспоминать, потому что именно так и ходила по этому музею (увы, слишком хорошо сохранившемуся с советских времен — пора бы обновить).

В музее вообще много бюстов великих ученых-медиков, чьи открытия спасли миллионы жизней, а в первом зале, кажется особенно. Нет необходимости выкладывать здесь все, что я прилежно нафотографировала, нужно было выбирать, и я выбрала Пирогова.

С детства помню диафильм «Чудесный доктор» по Куприну. В маленькую комнатку набивалось множество ребятни с нашей улицы, приходили соседки, и начиналось «кино»… Мама или папа читали текст, а мы — зрители заворожено слушали (в который раз) о добром докторе, который не только вылечил, но и помог в трудной жизненной ситуации нуждающемуся человеку и его семье.

Мне это было понятно, ведь нас учили не «из телевизора», а постоянно случались жизненные уроки.

Один из них запомнила на всю жизнь. Мы шли с мамой в кино, я была в розовом гипюровом платье, мама в шифоновом. Выход в кино был событием и порою достать билеты было не просто.

Вдруг мужчина, что шел впереди нас несколько раз качнулся, как пьяный, потом упал, началась рвота.

Мама среагировала моментально. Она помогала ему, а люди шли мимо и смеялись — молодая, красивая «валандается» с пьяным… Мне было стыдно. Стала звать маму оставить пьяницу и идти дальше. Но она прикрикнула на меня: это эпилепсия, он болен.

Было неудобно помогать человеку наклонившись до земли и мама встала на колени. Телефонов не было, даже автоматов, она послала какого-то парня в городскую баню, что была неподалеку — там был телефон, по которому можно было вызвать скорую.

Мы не ушли до той поры пока не приехала скорая, и этот случай (вполне рядовой для мамы) стал для меня одним из уроков.

На стенде представлены медицинские инструменты и приспособления. Конечно, металлическую грелку мне увидеть не пришлось, и металлическую маску для наркоза тоже, а вот шприцы, пипетки, скальпели, ножницы, зажимы и, конечно же, стетоскопы мне были хорошо знакомы.

Сейчас медики редко даже прикасаются к пациенту — они смотрят анализы, а потом долго вводят данные о человеке в компьютер. Отчет очень важен.

А я помню, как врачи, что собирались у нас дома, вспоминали с восторгом старичка-врача Ёлкина, не имевшего никаких регалий. В Казани знали его как великолепного диагноста. Он приходил со своей «заветной» трубочкой — стетоскопом, слушал, осматривал и говорил свой вердикт — диагноз ставил безошибочно. Гений… Звали его обычно на консилиумы, когда возникали особенно трудные случаи и профессура, стоявшая вокруг внимательно слушала чудесного доктора Ёлкина… Ведь в лечении самое главное — это правильно поставить диагноз!

Особые отношения у меня были с микроскопом. Он стоял под письменным столом — отцовский, трофейный. В наши непростые 90-е я продала тот микроскоп и деньги выручили семью.

А в далеком детстве у меня была какая-то страсть зайти под стол (я была так мала, что не нужно было наклоняться) и открыть дверку. Меня наказывали, мне сердито внушали, но это была какая-то необъяснимая страсть.

Около этой фотографии я стояла долго…

В давние времена, мои родители называли больных иначе, они говорили — я иду к страдающему в палату.

Из архивов я узнала, что мой род со стороны отца — это священники (теперь знаю всех по именам до 17 века) и врачи. Из архивных документов также узнала, что мой дед о. Николай Яхонтов был настоятелем церкви в психиатрической лечебнице (Казань). Стало понятно, почему и мой отец стал психиатром.

Хорошо помню, что отец разделял пациентов на психбольных и душевнобольних. Теперь, с опытом, в том числе и церковном, понимаю, насколько такая дифференциация важна для правильного лечения.

Земская медицина… Для меня это в первую очередь Антон Павлович Чехов, которого понимаю и уважаю безмерно.

Пожалуй, мои родители в первые годы их врачебной практики в деревне, как раз и были продолжателями этой традиции. Мама всегда говорила, что молодому врачу нужно начинать свою практику именно на трудном участке, особенно в деревне, где ты часто оказываешься один на один с любой болезнью, потому что врач часто бывает в единственном числе.

Потом я нередко ездила с ней в командировки. С небольшой сумочкой — сборы несколько минут, мы выходили на дорогу и голосовали. Останавливались грузовики, иногда сажали в кабину, но мы и в кузове были рады ехать, лишь бы успеть…

С мамой я объехала много деревень Ульяновской (Симбирской) области.

Однажды она приехала из командировки восторженная — пришлось лететь на самолете, как я поняла, с открытым верхом, и летчик дал ей шлем, чтобы не страшно было, а в наушниках был отличный концерт по заявкам для полярников.

Однажды она шла к страдающему в деревню и провалилась под лед речки. Пришла, а обсушиться было негде — после войны жили бедно, дрова были в дефиците. Так она ко множеству своих болезней получила сердечную форму ревматизма и порок сердца.

В интернете я читала отзывы о музее гигиены, самые разумные рекомендуют непременно взять экскурсовода, иначе будет «скучно бродить» вокруг плакатов, стендов и муляжей, напоминающих о учебных пособиях студентов-медиков прошлой поры.

Мне не нужен был экскурсовод, потому что едва ли не с каждым экспонатом у меня были связаны или воспоминания, или ассоциации.

О том, насколько мне этот музей был близок и понятен, свидетельствует лишь тот факт, что в Эрмитаже я делала не более 200 снимков, а здесь около 300!

В зале № 2 много чучел животных — переносчиков инфекций. Чучела старенькие и проку от их показа нет. Гельминты (глисты) в колбах тоже не взывают к эстетическим чувствам. Поэтому я предложу вам информацию, которая может оказаться полезной.

Все же мы ходим в музеи не за красивыми картинками, а за информацией, а здесь можно найти много полезного.

Конечно, я открывала новое, иногда вспоминала забытое. Вот подзабыла, что пастеризованное молоко — это изобретение Луи Пастера…

К сожалению, стекло часто мешает сделать хорошее фото — мешают блики.

Третий зал посвящен нервной системе, рефлексам, привычкам.

В центре стоит чучело собаки. В отзывах одна слабонервная посетительница отметила, что увидев чучело собаки в центре — плакала. И как же она в таком случае рыдала, когда смотрела на заспиртованные результаты абортов — человеческие зародыши, во многом уже оформившиеся…

Я не стану показывать вам фотографии из зала, посвященному репродуктивной функции (в том зале, кстати, и запрещено снимать, хотя у меня и не было желания), не покажу вам несчастную собаку, а также заспиртованные человеческие органы, поврежденные разными болезнями. Пусть вас не мучит бессонница.

Просто вспомним рефлексы Павлова, призадумаемся о пагубных привычках — здесь этому посвящено определенное количество материалов.

Вот лотерейные билеты. В то время, когда страна переживала разруху, пропаганда здорового образа жизни велась очень активно и средства выделялись, о здоровье людей заботились!

Лотереи были и беспроигрышные, и с удачей.

Здоровый образ жизни и основы гигиены преподносились не всегда плакатно (хотя современная реклама еще более агрессивна). Достаточно посмотреть на некоторые смысловые игры детей — кто-то может быть помнит. Я помню.

Так играя стремясь быстрее попасть к финишу, дети одновременно узнавали много нового из области гигиены, оказываясь на том этапе пути, куда приводил их брошенный шарик с количеством доступных ходов.

У меня была детская книжка, которую отец читал мне вечерами, когда был свободен, называлась «Волшебные очки». Суть сводилась к тому, что мальчику подарили волшебные очки, которые звенели в тот момент, когда он готов был сделать что-то вредное для здоровья. Он должен был в этот момент надеть эти очки и тогда видел то, что могло бы произойти, если бы он совершил неправильное действие. Очки рассказывали и показывали все досконально — и микробов, и вирусы, и переносчиков заболевания, причины и следствия в очень увлекательной форме. Так герою книжки было рассказано, что такое ботулизм, когда тот хотел в походе съесть испорченные консервы, про круглых червей власоглавов, когда герой хотел пожевать колосья, проходя по полю, про дизентерию, когда мальчик хотел съесть немытый огурец и о многом другом. Книжка была очень интересная и в увлекательной, сказочной форме хорошо вразумляла.

Ну, а такой древний уголок стоматолога, мне кажется был еще во времена моего детства…

Воспоминания не из приятных!

Не только плакаты, комиксы, карикатуры иллюстрируют в музее важную информацию, есть и настоящие картины художников.

Это картина Г. И. Семирадского и называется «Доверие Александра Македонского к врачу Филиппу».

О том, в чем причина смерти великого полководца до сих пор спорят. Версия отравления — одна из популярных.

Здесь на картине изображен тот момент, когда больному Александру передали записку с сообщением о намерении врача Филиппа его отравить, не поверив, Македонский передал записку Филиппу и выпил лекарство, которое тот приготовил.

О чем эта картина? О доверии врачам или о том, что врачи могут преступить закон… Не знаю.

Сердечный уголок довольно уютный, хотя болезни здесь показаны совсем не уютные.

На этом электронном стенде можно прикоснувшись указкой к названию увидеть, где загорелся огонек и идентифицировать название с областью сердца.

Ну, а здесь тот самый уголок социальных болезней. Статистика ВИЧ, венерических болезней, туберкулеза меня не впечатлила — статистика вещь грубая, ну, а такие стенды как «из истории презерватива» и прочее, отпечатались на фото не очень четко.

О здоровом образе жизни я и сама могу прочитать лекцию — этих лекций я наслушалась в детстве. Правда посмотрев на эти муляжи аппетит пропадет надолго.

Если же не пропадет, то не забывайте о необходимости контролировать свой вес.

Рассчитывать нужно так:

Я рассчитала. Выяснила, что со мною пока в этом смысле все в порядке и сфотографировала эти рекомендации, скорее для читателей, потому что сама никогда не думаю о калориях. Увы.

В нашей семье питались правильно. Завтрак был хорошим. Всегда что-то горячее — блинчики с мясом и чай (к примеру). Обед был вкусный, из трех блюд, а вот сытный ужин не приветствовался. Долгое время я вообще не ела после 7 часов вечера.

Сейчас я сдала позиции и веду неправильный образ жизни. Могу съесть много пирожных, конфет… Но укоряю себя и понимаю, что неправа. Из «правильного и здорового прошлого» остались только обязательная утренняя гимнастика и потребность в движении. Так что я не пример для подражания.

Как вы уже поняли, я ничуть не жалею, что посетила музей, и довольно подробно о нем рассказала, дабы желающие его посетить знали, что их ждет.

У меня создалось впечатление, что музей очень нуждается в средствах для обновления, но их, кажется нет…

В музее часто бывают дети (группы школьников) — для них проводят экскурсии и это очень хорошо!

Видимо так музей и выживает.

Не сомневайтесь, что я могла бы рассказать вам еще очень много интересного, но рассказ и так получился слишком длинный — нужно и честь знать!

Страшные картинки я показывать вам не стала. У всех настроение хорошее и бодрое (от настроения тоже ведь зависит наше самочувствие и здоровье). Так что могу поздравить с наступающим Новым Годом и пожелать здоровья!

Впрочем, мы желаем друг другу здоровья каждый день, когда говорим замечательное наше слово: «здравствуй!»