На белом свете есть много сооружений, к чему человеческие ручки приложены не ради извлечения чисто технической пользы, а просто ради понтов. С точки зрения матери природы такое поведение животных организмов вполне оправдано. Представьте себе, например, дикий предикий лес. Слышите громкий стук? Это два сохатых бодаются. Меряются, у кого рога ветвистее и шире. Бах! Трах! Тарарах!!! Искры из глаз. Вокруг бурелом навален. Щепки летят, когда две туши по полтонны каждая лоб в лоб сходятся. А рядышком стоит влюбленная телка, хлопает длинными ресничками и думает про себя:
— Кто выживет, тому я и достанусь в качестве почетного трофея.
Что же, лоси они и есть лоси…
Человек, он конечно, хоть и гомо сапиенс, но повадки от далеких предков, у которых еще хвосты росли, остались. Я точно не знаю, были ли инженеры, что телебашню в Макао рисовали и строили, женатыми. В том смысле, что науке абсолютно не известно, росли ли у них рога. И было ли чем им бодаться. Видимо нет, потому что соревноваться с себе подобными решили другим способом.
— Нужно сделать так, чтобы наша башня была самая красивая, самая высокая, самая телебашнистая. Чтобы у всех в округе дух захватывало. И чтобы каждый дурак, ой, извиняюсь, каждый турист на нее бы залезть хотел. Как на Эверест. Чтоб хотелось плюнуть с высоты, и пока летит успеть позевать и оглядеть окрестности.
Получилось. Однозначно получилось. Подтверждаю. Хотя бы потому, что у меня возникло жгучее желание провести именно этот сакраментальный ритуал. Первым делом, когда договаривался о поездки в Макао, потребовал у нашей провожатой:
— А на башню полезем?
— Ну, если Вы хотите, то непременно. Хотя, если честно, сколько экскурсий не проводила, никого туда не заманишь.
И тут же уточнила:
— Прыгать будете?
— ?!!! Навсегда?
— В смысле с тарзанки. А иначе, зачем на такую верхотуру забираться?
Я, конечно, за экстремальный образ жизни, но в клуб юных самоубийц пока не вступал. Поэтому вежливо и категорически отказался:
— Нет. Нам бы только посмотреть…
Посмотреть есть на что. Сама башня стоит на небольшом клочке суши посредине залива. В дельте, что перед впадением в море образует Жемчужная река. Чистотой вод не блещет и жемчужным светом не переливается. Даже наоборот. Весьма мутная. Зеленовато-глиняная. Понятно, ведь со всего Китая всякая ерунда сюда сливается. Но речь сейчас не о реке, а о телебашне. А ее то как раз видно почти из любой точки города. Но чтобы добраться нужно по мостам через залив перепрыгнуть. И, кстати, к слову пришлось: в рейтинге самых высоких зданий мира, телебашня Макао замыкает первую десятку. Достаточно почетное место.
Времени в обрез. Уже середина дня, а посмотреть нужно много еще чего. Для ускорения прыгаем в такси. Прыгаем, конечно, очень громко сказано. Подходим к специальной стоянке для таксомоторов возле казино Lisboa, и упираемся в длиннющую очередь. Все на таксях разъезжают. Не мы одни такие хитрые. Встаем в хвост. Но, слава богу, если стоит очередь из желающих уехать, то с другой стороны точно такая же очередь из желающих Вас отвезти куда прикажите. Несколько минут ожидания, погрузка, небольшая заминка при постановке конечной цели путешествия. Потому что разговор с китайцем при любом раскладе напоминает беседу слепого и глухонемого. Наконец дошло. Поехали.
Расстояние небольшое. Всего-то минут десять. По новехоньким мостам и асфальту ровному настолько, что рассуждаю своим российским мозгом:
— Такого не бывает! И как они, гады, такого результата достигают? Слова, наверное, волшебные знают…
Тот вариант, что руки могут из правильного места расти, отметаю напрочь. Опять же, понимая российской головой, что такого уж точно не бывает.
Сижу спереди, рядом с водителем. Девчонки сзади. Машинка хоть и не новенькая, но оборудована, как такси и положено. Счетчик тикает, терминал для оплаты через банковскую карту стоит, табличка с именем водителя на непонятном наречии присутствует. А рядом в качестве хвастовства под пластиком рисуются монеты из разных стран мира. Все правильно. Раньше пилоты на самолете рисовали звездочки и крестики по количеству сбитого противника. Газелисты у нас старушек на борту изображают. А этот, значит, туристов коллекционирует. Пригляделся к выставке монет. Ни одной нашенской не заметил. Роюсь в рюкзаке. Точно, пятирублевая завалялась. Вытаскиваю. Протягиваю.
— На, держи на память.
Отнекивается. В глазах испуг небольшой. Решил, видимо, что это я с ним так за поездку расплатиться хочу, а другой валюты кроме доллара гонконгского мужик не воспринимает. Несколько минут объяснял, что это не плата, а презент для пополнения коллекции. Тут и приехали. Вход в телебашню напротив, кому надо вылезай-ка.
Хлопнули дверью с благодарностью. Устремились к заветному входу. Оттуда нам навстречу мужик вываливается. В облике читается Средняя полоса России. В глазах дикий восторг, на челе легкая контузия. Понимает, что мы свои и кидается в обнимашки:
— Вы тоже прыгать? Это такие ощущения, что просто …. пип…. пип, пип, пииииип…… . Когда меня сбросили, я даже …. пип, пииииип, но потом …. пииииип, и вааще офигел!
Все сходится. Это только безумную неразделенную любовь Анны Карениной можно выразить литературным языком в нескольких томах. А настоящая буря эмоций выплескивается только в народно-трехэтажной форме.
По этому поводу даже анекдот вспомнился. С бородой. Так, спокойно, Евровидение 2014 здесь совсем ни приделах. Просто анекдот действительно очень старый. Заходит как-то воспитательница детского сада в свою группу, а все дошколята матом ругаются. Начинает выяснять. Оказывается, электрики приходили. Идет к ним на разборки. Так, мол, и так:
— Что вы там делали?
— Как что? Лампочку меняли. Я стремянку держал. Вася наверху паял отошедший контакт. Тут мне кусочек расплавленного олова за шиворот и капнул.
— А вы что?
— А я ласково так сказал: «Вася, нельзя же так! Нужно быть аккуратнее!»
Шутки в сторону. Мы внутри. Покупаем билеты на смотровую площадку. Бешеные деньги вываливаем. По 135 долларов с каждого носика. Гонконгских, правда. Была бы цена в штатовских, так я бы за такую сумму удушился бы прямо на шпиле, рядышком с передающими антеннами. Но восточный однофамилец не в пример дешевле. Поэтому достаю валюту и отваливаю в кассу нужную сумму. Здесь же, кстати, и билеты на тарзанку продают. Сколько стоят, не помню. Человеческая память имеет свойство забывать все не нужное. Моя не исключение. Зато символ прыжка с тарзанки по-макаоански прикольнул так, что я даже заснял его, чтоб не забыть ненароком. Прикиньте, большой макет телебашни, и на нем панда висит вверх ногами. За задние лапы на канате привязанная. Помнится, таким же образом Муссолини вешали после победы демократии, но это к делу уже совсем не относится.
Поднимаемся на лифте. Скоростная техника. И обслуживание, как в космическом корабле. В том смысле, что руками ничего не трогать. Особенно кнопки не нажимать. Для этого целый лифтер выделен. Аки сопровождающий. Дабы гости не натворили чего-нибудь непристойного. Зато на стенах нет надписей:
— Тут был Вася!
И нет приклеенных по кругу использованных жвачных резинок. Цивилизация, однако.
Двери открываются. Мы на смотровой площадке. Круговая башня. Наружное ограждение из толстенного стекла. Защита хорошая, но когда начинаешь фотографировать, сильно меняет цвет картинки с добавлением радикально зеленого. Плюс стоит учитывать, что стекла эти мылись лет пятьсот назад в последний раз. Итого на круг получается, что без графического редактора никак не обойтись. А если учитывать кривые руки и общение с умной программой на уровне питекантропа, то смело представляйте, каких усилий мне это стоило. Но вид с высоты открывается роскошный. На город. На блеск казино. На дельту реки и отмели залива. На множество мостов, белых и ровных. И над всем этим великолепием разливается свет теплого южного солнышка. В иссиня-зеленом спектре от стекол смотровой площадки.
Ходим, значит, по кругу. Любуемся. Делаю специально больше снимков, с учетом огромного количества на выбраковку. Вдруг слышу краем уха: Чу! Народ заволновался.
— Глядите! Сейчас прыгать будут.
Точно. На площадке над нами появились несколько человек в форме. Суетятся. Подтягивают канаты. Проверяют страховки. А вот и сам смельчак нарисовался. Инструктор дает ему последние наставления. Проверяет обмундирование. Цепляет карабинчики. Ничего, конечно, не слышно, но вид подобно космонавту, отправляющемуся в последний путь. Осталось только перекрестить на дорожку и слегка подтолкнуть. И на всех языках, но преимущественно на китайском, зазвучала фраза:
— Парит наш орел!
В слове «парит» ударение на «и». Хотя… насколько этот орел запарился, с ударением на «а», можно было судить только по его глазам. Жаль, что только мгновение! Шелест раскручиваемого каната, визг рассекаемого телом воздуха и все. Тело уже бултыхается где-то внизу…
Народ на смотровой площадке выдохнул с глубоким удовлетворением и занялся своими обычными делами. Зашаркали кроссовки по стеклянному полу, заиграли зайчиками вспышки на фототехнике. Про орла парящего резко все забыли. Хотя он еще минут пять висел на веревке, покуда его не сняли.
Ну вот, примерно как-то так. Картинка нарисована, а стоит ли подниматься на такую высоту — решайте сами…
