Два соседа: родина последнего короля — обедневший Раккониджи и состоятельный Фоссано

Уединенные усадьбы, к которым, впрочем, всегда вела подъездная дорога, а на развилке стоял почтовый ящик, создавали атмосферу уединенной близости, ни в коем случае не оторванности от цивилизации, а только покоя, удаленности от суеты местных «мегаполисов», где временами, особенно в воскресные дни, как мы потом убедились, бывает весьма многолюдно.

Дворец и парк Раккониджи.

Сегодня мы отправились по городам, чтобы немного разбавить пасторальность путешествия. Затевала я эту пусть и не долгую, в 90 км. от геста поездку ради дворца в г. Раккониджи, где родился последний король объединенной Италии — Умберто II, правнук собирателя итальянских земель Витторио-Эммануила II. Памятник последнему стоит во всех более или менее крупных городах, что скорее всего справедливо, т. к. начав королем Сардинского королевства, а Сардиния-это ни что иное, как Пьемонт, он путем войн и переговоров, при активной деятельности Гарибальди добился объединения большей части итальянских провинций.

Пересказывать биографию родоначальника не буду, но несколько интересных фактов приведу.

— В начале правления, после проигранной битве при Новаре, он заключил кабальный договор с Австрией, который мог быть смягчен, если бы молодой король пошел на отмен конституции, обещанной его отцом народу Италии.

— Приняв в 1861 году титул короля объединенной Италии, он вызвал гнев папы римского Пия IX и был отлучен от церкви.

— А через десять лет из-за отказа того же папы сложить с себя светскую власть в папской области бомбил Рим, в результате чего последний 26 октября 1871 года стал столицей Италии, которая переехала из Флоренции.

Умберто же Второй правил меньше месяца с 9 мая по 12 июня 1946 года и прозвище получил соответствующее — Майский король, хотя родился в сентябре 1904 года.

В город мы приехали где-то к полудню и пройдя вдоль длинного, но не очень чтобы монументального забора, отвлекаясь на переулки по дороге,

в которых не было ничего интересного кроме неистребимой итальянистости, в районе часа подошли к кассе, где у нас проверили актуальные на тот момент паспорта вакцинации и сказали, что ближайшая экскурсия с гидом, говорящим по-итальянски, в 14–00.

Заплатив по 5 евро с носа, мы отправились в окружающий дворец парк, чтобы убить время, как казалось на первый взгляд. Но этот отрезок оказался самым запоминающимся и эмоционально насыщенным за весь тот день.

Раскинувшийся с тыльной стороны дворца парк был похож скорее на чуть-чуть окультуренный лес, а поле казалось огромным — чисто Ватерлоо.

День выдался смурной и моросный, словно воду распылили из мельчайшего пульверизатора, но было тепло и как-то невероятно уютно. Совершенно не пафосный парк, в котором правила бал осень, оказался куда милее рафинированности французских и точно рассчитанной диковатости английских парков.

— Далеко не пойдем, — сказал муж.

— Посмотрим по времени, — ответила я, — если не будем успевать, вернемся.

И тропа с расставленными то-ли еще тогда, когда тут прогуливались венценосные хозяева, то-ли уже в наше время скамьями, т. к. как я поняла вход в парк свободный, гуляй кто хочет, уводила все дальше от простора огромной поляны.

Девичий виноград добавлял необходимых ярких пятен в духромный желто-зеленый пейзаж,

а в оставшихся с лета сухоцветах еще теплилась какая-никакая жучья жизнь.

Кругом не было ни души и беспечная небрежность затерянного где-то на окраине Италии зеленого оазиса, которая требует многого, и источник своей элегантности назвать отказывается, придавала пейзажу «болдинскую» грустинку.

Странные плоды неопознанного дерева, похожие на дикие апельсины, или отслужившие теннисные мячики требовательно просились в ладонь. Были они плотными и рыхлыми одновременно, тяжелыми и с непонятным запахом.

Обволакивающий свет конца октября, превращал этот день в завернутый мягчайшей нитью кокон шелкопряда. Совершеннейшая композиция, квинтэссенция покоя, в которых я бы без устали бродила, если бы позволяло время.

Редкие постройки, наверняка ранее имевшие утилитарное предназначение, а сейчас покинутые и не запертые, были рассеяны по территории. Конкретно эти два домика называются «Русская дача», в честь визита в Раккониджи последнего Российского императора в 1909 году

Временами встречались таблицы с описанием растительности, в основном деревьев. И именно в Раккониджи я узнала, что осина завезена в Италию лишь в 1835 году.

Немного не хватало водоема: прудика там, или водопадика, пусть даже искусственного. Но на середине пути я увидала полуразрушенную беседку над гротом и заросший пруд, к которому сразу ринулась, увязнув на подступах в зыбкой, болотистой почве. Хорошо что выдержали ботинки, а то хлюпать бы мне в них до конца дня или ближайшего магазина.

Если двинуться дальше, то где-то в глубине парка есть еще водоемы, готический павилион Маргария, оранжерея, какая-то башня, но тогда мне о них было не ведомо, да даже если и ведомо, то времени на все эти труднодоступные из-за запущенности парка места не хватало ни при каком раскладе и пришлось бы сожалеть, т. к. «многия знания, многия печали».

Недавно перечитала рассказ Миши об Оксфорде, где он написал, что деревья в английских парках так хороши оттого, что их поливают слезами умиления. В дворцовом парке Раккониджи слез умиления давненько не проливалось, но умиление в нем было разлито в воздухе. Это тихое чувство подпитывалось сожалением об отсутствии выдающегося места в будущем даже туристического мира и светлейшей меланхолией, задрапированной устричными небесами.

Мы сделали по парку полный круг, как раз уложившись в час.

В группу, с которой нам предстояло осматривать дворец, набилось человек 10 итальянцев и девушка гид, естественно, рассказывала для них, не мешая, в прочем нам, то отставать, то забегать вперед, чтобы что-то рассмотреть и сфотографировать.

Про замок известно c XI века, когда он был крепостью и принадлежал маркизам Салуццо. Где-то к XVI веку маркизат Салуццо захватили савойские герцоги и в 1620 году он попадает в руки наследнику герцога, принцу Томазо-Франческо Кариньнскому.

Ему достался средневековый замок, а уже его сын Эммануэле-Филлиберто начинает преобразование замка во дворец, т. е. пригодное для проживания герцогской четы комфортабельное жилье. Перестройку он доверил величайшей величине пьемонтского барокко Гварино Гварини, а парк поручил заботам знаменитейшего ландшафтного дизайнера всех времен Андре Ленотру. А потом в 59 лет, а по тем временам это возраст, когда на кладбище уже прогулы ставят, женится на молоденькой Марии Екатерине д Эсте, да еще и расплодиться успел.

Внук этой пары в 1757 году начинает перестройку жилища по проекту Джованни Батисто Бора, законченную в 1832 Карлом Альбертом — папой Витторио Эммануила II.

А теперь пробежимся по залам.

Сразу за парадными дверьми начинается зал Геркулеса со скульптурными композициями в честь его подвигов.

Дальше идут портретно-скульптурные галереи представителей савойской династии.

Поименно запомнить каждого — задача невыполнимая, но кое-что я сфотографировала. Если Габсбурги славились своей оттопыренной нижней губой, то савойцы были богаты носами: как женская половина, так и мужская.

И как сказала девушка гид, по этим портретам можно изучать историю моды.

И таки если задаться подобной целью, то нельзя с ней не согласиться. Тем более что дворец в Раккониджи несколько предыдущих столетий переходил по наследству между представителями одной лишь династии и их семейные изображения хранились с особой тщательностью. Интересно же как выглядела твоя пра-пра, пусть и в виде аллегории.

Устройство дворца довольно хитроумное. Вроде бы и привычной нам анфиладной системы, но есть и какие-то кулуарные закоулки.

В конце XVIII века в Европе начинается мода на ориентальное искусство, в частности китайщину разного пошиба. Но если вы думаете, что вот эти вручную расписанные по рисовой бумаге обои везли из Пекина, то ошибаетесь. Все делалось на Малой Арнаутской в Лондоне. И уж точно лицензию англицкие мастера у китайцев не покупали.

Изящно, конечно, но пестровато, как на мой вкус.

А вот следующий зал Дианы просто само совершенство. И алебастровые медальоны, и гамма такая цвета шампанского с серо-белым, и сюжеты, хоть и знакомые, но выполнены очень трогательно и живо. Красота одним словом.

Потом идет Этрусский кабинет. Как видите хранители Плащаницы олимпийскими божествами и древними философами не брезговали.

На потолки обратили внимание? Редкой красоты они почти во всех залах открытых для посещения.

Из мебели в Приемном зале практически ничего нет, кроме фактурных кресел, а вот потолки, опять же, пусть и не поражают воображение, но красотой, причем красотой не вычурной, не аляповатой, пусть и золоченые по самое не могу, а сдержанно торжественной, настраивающей на нужный лад, радуют.

Последний зал, что мы посетили — Зал Аполлона. Опять же создан при Карле Альберте архитектором Пеладжио Паладжи.

Вот еще комната по мотивам Древней Греции. Войти в нее не дают, а из-за ограждения посмотреть можно.

Говорят раньше водили в королевские личные покои на втором этаже и в кухню. Ни первого, ни второго нам не досталось. Всегда хочется заглянуть в замочную скважину, особенно если это окошко в интимный мир коронованных особ.

Чем мне еще запомнился дворец: так это чудесными, какими-то эфемерными женскими скульптурными портретами. Как можно изваять из мрамора тонкую вуаль или полное ощущения бархатности на подушке со второй фотографии, я не представляю.

Замок был особенно любим внуком Витторио-Эммануила II — Витторио-Эммануилом III и в первые 4 десятилетия пролого века активно использовался в качестве летне-осенней резиденции. Здесь часто игрались семейные свадьбы.

Последней стала свадьба принцессы Мафальды Савойской и принца Филиппа Гессенского в 1925 году. У принцессы трагическая судьба, она погибла в 1944 году в концлагере Бухенвальд. Кстати ее деверь-брат мужа Кристофер Гессенский-свекр нынешней королевы Великобритании Елизаветы II.

Дворец был национализирован Итальянским правительством в 1946 году, но сестры Майского короля оспорили это решение, предъявив права на четыре пятых дворца, который так и болтался между собственниками до 1980 года, когда Умберто II окончательно не продал его государству. Для посетителей его открыли в 1994 году.

Сказать, что дворец содержится в великолепном состоянии, нельзя. Там паутина подвисла, кисти на шторах поистрепались, кое-где протечки на стенах и потолке, да и краску на фресках пообновить не мешало бы.

Муж мой сказал, что дворец не королевский, бедненький, скромненький и пустоватый. А мне понравилось. Не пафосно, со вкусом, немного путанно, но элегантно. На данный момент дом и парк друг с другом очень гармонично сочетаются.

Кстати на крыше, на вазонах свили гнезда аисты, значит место с неплохой аурой.

Экскурсия на этом не закончилась. Нас повели смотреть какую-то выставку японского оружия, что было совершенно не в тему. Мы спросили у девушки:

— Это всё?

И она утвердительно кивнула.

Собственно город Раккониджи.

Напротив дворца розовела мэрия и виднелись церковные купола, поэтому пробежаться по городу нужно было обязательно.

Но произвел он совершенно удручающее впечатление. Было ощущение, что город в глубокой депрессии после расставания с последним королем.

И скорее всего жизнь-таки в нем замерла еще в том далеком 1946-м. Закрытые церкви,

внутри кстати очень красивые, я на фотографиях видела, барочные, но с выбитыми духовыми окнами, завешанные полуоборванными афишами.

Десяти тысячное население города попряталось основательно. Пробежало пару человек с выпученными от удивления на нечаянных туристов глазами и тишина.

Ну и мы задерживаться в Раккониджи не стали, т. к. нас ждал еще один город, расположенный в недалеких 25 км. — Фоссано.

Фоссано.

В Фоссано я хотела посмотреть средневековый замок Ахейя совершенно необыкновенной формы. Но как всегда какая-то гадость вмешается в планы. Нет, замок был на месте, но площадь, на которой и в наши дни, в конце июня проводится палио, была захламена приготовлениями то-ли к концерту, то-ли еще к какому-то мероприятию, и оценить размах получалось только включив воображение.

Припарковались на стоянке у супера, откуда «вылетел» афроитальянец с сотней яиц и пяти килограморым мешком замороженных чипсов. Взгромоздив харчи на багажник велосипеда, он стремительно умчался вдаль, а мы проводив его взглядом, тут же им, взглядом в смысле, наткнулись на искомое, одну из башен замка.

Зайдя внутрь сооружения, обнаружили информационный пункт, где скучавшая до нашего прихода девушка, с прележной обстоятельностью объяснила, что в замке сейчас библиотека, но если мы хотим, то можем подняться на лифте (в средневековом замке лифты!!!) и посмотреть имеющиеся фрески, а также есть опция подняться на одну из башен, но вроде как это затея платная.

Время приближалось к 5-ти, и переглянувшись с мужем, решили, что фрески нам не к чему сегодня, а просто лучше подольше погулять по городу.

Фоссано покрупнее Раккониджи. Населяют его 24 тыс. жителей, и побыв немного под властью уже известных нам маркизов Салуццо, он гораздо ранее своего соседа, в 1314 году стал савойским владением при Филиппе I Савойском, продержавшись в этом статусе до свержения Майского короля.

Когда читала единичные материалы в русском интернете о Фоссано, напала на термин: князья Ахайя. Оказалось, что речь идет о князьях Акейя (Морейское княжество). Ко времени прихода к власти в Фоссано савойцев Морейский принципат был вассалом Неаполитанского королевства, а Филипп женился на дочери Неаполитанского короля Изабелле, получив титут к приданному. Потом тесть титула его лишил, а Филипп отослав жену, продолжал на добровольных началах именоваться князем Ахейским.

Путаная история, но разобраться и построить логические цепочки было интересно.

Фоссано разительно отличался от своего соседа ухоженностью, аккуратностью, наличием людей на улицах и готовящимися к вечернему открытию ресторанами. Благосостояние свое они начали зарабатывать восемь сотен лет тому назад, будучи перекрестком множества дорог, ведущих из Пьемонта в Лигурию и соотвественно обратно. Видимо давняя привычка работать осталась до сих пор.

Фоссанцы выглядели довольными жизнью, были хорошо одеты и я тут же обратила внимание на большое количество приличных магазинов, в которые мне оказалось надо. Во-первых, как свежей бабушке, а кто уже в этом статусе, те поймут мою увлеченность в выборе штанишек-курточек-носочков, а во-вторых пора было сменить осеннее для России и зимнее для нас пальто, хотя старая Макс—Мара, учитывая темпы носки в нашем климате, прожила бы еще лет 10 без существенных изменений.

Пальто я нашла и безумно рада, что его купила, хотя муж и ворчал: «Куда ты вечно торопишься?» Но и он быстро успокоился, когда мы напали на патиссери с дивными пироженками, по которым страдала его душа сладкоежки. Все эти покупки-выборы-примерки требовали времени, которого до захода октябрьского солнца оставалось совсем не много, поэтому искать набережную реки Стуро и прочие достопримечательности в обоих исторических районах Фоссано: Борго Пьяцца и Борго Веккио нам было не досуг.

Но в местный Дуомо посвященный Деве Марии и св. Ювеналию Нарни — покровителю города зашли. Внутри никого и это повсеместное явление в Пьемонте.

Интерьер великолепный. Гамма совершенно непривычная: множественные оттенки зеленого. Свет не горел и в храме была темнота, ну не глаз выколи, но близко к этому. Как получилось что-то сфотографировать, сама себе удивляюсь.

— Ну как бы и ладно на сегодня, — сказали мы друг-другу и отправились самой правильной, т. е. знакомой дорогой до автомобильной стоянки.

Было немного жалко, что не увидели замок в ночной подсветке, но когда наступит этот час «Х», нам было не ведомо, а т. к. до геста еще предстояло пилить 100 км., да по темному времени, да по змеистым дорогам, то жалость удавили в зародыше.

Рассинившееся к 5-ти вечера небо опять стало скатываться в облачность, вылившуюся на завтра в сплошную плотную кисею, сквозь которую синева не проглянула ни разу. Но в этом тоже была своя прелесть. В Пьемонте нам удалось отловить все природные составляющие: небеса безоблачные, небеса хмурые, непроглядный туман, проливенный дождь, но что самое интересное, что все эти ипостаси шли ему, как в той поговорке про «все к лицу».

***

И как это не странно и в Фоссано, и в Раккониджи есть железнодорожные вокзалы и добраться в них из Турина не составит труда. В Раккониджи мы проезжали через железнодоржный переезд и картина, прямо-скажем, такая же не приглядная, как и в самом городе: все ржавое, непромытое, фу. Вокзал в Фоссано по пути нам не попался, но учитывая разительное отличие между соседями, думаю, что и с вокзалом у Фоссанцев все обстоит замечательно.

Темне менее в Раккониджи при случае заедте хотя бы ради дворца и парка.

Теги: Самостоятельные путешествия