Страна Тилимилитрямдия

Этот адский клубок на той стороне харбора — это «Три города», Исла, Бормла и Биргу. Они же — Витториоза, Сенглея и Коспикуа. «Победоносная» Витториоза получила свое имя после того, как рыцари с честью выдержали Великую Осаду; Сенглею поименовали так в честь Великого магистра Клода-де ла Сенгле, предшественника Жана де Валетта. Третий город магистр Маркантонио Зондадари нарек Читта Коспикуа — «видный город».

Мальтийцы же идеи рыцарей по «европеизации» встретили совершенно без энтузиазма — им и сами рыцари-то не сильно нравились, не говоря уже об их идеях. Пришли тут, понимаешь, корми их теперь… так еще и раскомандовались. Поэтому, в виде протеста, они упорно продолжали и продолжают называть три этих города своими собственными тилимилитрямскими именами.

А еще тут, знаете, какое дело… Рыцарь — оно, конечно, звучит гордо. Для тех, кто читал в детстве много сказочек, и кто не в курсе. А на самом-то деле рыцари были еще теми засранцами. Простите за мой французский. И с местным населением у них отношения сложились не так чтобы душа в душу. В те времена любой европейский аристократ, считающий себя человеком образованным, более-менее сносно мог изъясняться на французском и итальянском языках, то есть между собой рыцари общий язык находили. Но мысль о том, чтоб выучить мальтийский, язык подведомственного им плебса, им даже в голову не приходила. Что, как вы понимаете, совершенно не способствовало сближению орбит, по которым двигались жизни членов ордена и местного населения.

Но это присказка. А сама сказочка началась тут задолго до прихода рыцарей. Витториоза, она же Биргу — самый старый их «Трех городов» — появилась тут еще в финикийские времена. И к приходу на остров рыцарей тут уже был такой маленький симпатичненький город. Рыцари, не долго думая, тут и обосновались, благо место уже насиженное.

Конечно, после плодородного цветущего Родоса, можно понять рыцарское разочарование, когда они оказались на этой неприглядной скале в море. Но одно преимущество они, как ни крути, не оценить не могли. Великая бухта с примыкающими к ней четырьмя укромными бухточками поменьше — ну просто идеальное творение Господа Бога, лучшего и не пожелать.

Если поедете исследовать «Три города» — садитесь на автовокзале Валлетты на автобус № 1, он идет в Ислу. Это самый первый «зубчик»-полуостров. Да, и на автобусах тоже будет написано — Исла, Биргу и Бормла, не пытайтесь найти нигде рыцарские названия городов. Мальтийцы народ маленький, но гордый.

Конечная остановка первого автобуса находится в самом центре маленькой Ислы. Выходишь из него на свет божий маленькой квадратной площади — и понимаешь, что тут совсем уже не Валлетта. Ощущение тихой провинции просто разлито в воздухе. Домики попроще, местами некрашеные, облупленные-обшарпанные. Очень много заброшек. Ну просто очень много. Их, правда, хватает и в Валлетте — достаточно только свернуть куда-нибудь вбок от центральных, вылизанных-выглаженных улиц. Мальта вообще производит впечатление страны очень небогатой. Мы, когда ехали в первый день из аэропорта в отель, познакомились с таксистом — ну как таксистом, бомбилой по-нашему. На Мальте это очень распространенная штука. Они покупают лицензию для частного извоза, регистрируются на сервисах типа Убера, и вперед. Микаэль, пожилой мальтиец лет 65, потом возил нас в Марсашлокк. И много болтал по дороге. Вот он-то и рассказал, что старые заброшенные дома — это настоящий бич Мальты.

Мальту очень здорово бомбили во время Второй мировой. Большинство домов, конечно, восстановили — но многие так и стоят до сих пор в весьма потрепанном состоянии. «Я эти дома помню еще с тех пор, как был ребенком — с сожалением в голосе говорил нам Микаэль то тут, то там. — И ничего не изменилось за это время… они только продолжают разрушаться».

Проблема не только в том, что у семейства может просто не быть достаточного количества денег на ремонт. Часто все упирается в то, что дом принадлежит одновременно нескольким братьям и сестрам — и никому из них не хочется вкладываться в такую коллективную собственность. Поэтому Мальта за пределами Валлетты выглядит очень пестро и разношерстно.

Исла выглядела так, как будто она вымерла, и уже давно. Кошки на улицах нам попадались чаще, чем люди. Мы прошли до самого конца по центральной улице Виктории, полюбовались балконным разнообразием, еще более живописным и непосредственным, чем в Валлетте.

Попробовали ткнуться в церковь святого Филиппа, но она, по чудной мальтийской традиции, была закрыта. Оставалось одно — дойти до самой оконечности мыса, где расположилась Исла-Сенглея. Там над панорамой Великой Бухты нависает сторожевая башня «Ведетт» — то немногое, что осталось от некогда мощного форта Святого Михаила, построенного в 1550 году Великим магистром Хуаном де Хомедес и защищавшего Сенглею и бухту Докъярд, ту, что справа.

А та, что слева, именуется Френч Крик — «Французская бухта». Потому что именно тут встали на якорь корабли Наполеона, когда он получил знаменитый отказ пополнить запас пресной воды, послуживший формальным предлогом к нападению на Мальту. Великий Магистр Фендинанд фон Гомпеш, так самонадеянно отказавший буйному корсиканцу, стал последним Великим магистром.

Но это еще дело далекого будущего. А пока что рыцари еще в самом расцвете сил, как говорил один парень с пропеллером. И они обосновались в Биргу, до которого из Ислы идти минут пятнадцать неспешным шагом вдоль живописной бухты Докъярд.

Биргу от Ислы отличается разительно. Все-таки Исла была «рабочей окраиной», а тут жил весь цвет мальтийского общества. Недолго, правда — после строительства Валлетты большинство из них перебрались в новую столицу, но облагородить город они успели хорошо. Война войной, но поначалу рыцари не забывали и о своем главном предназначении — заботе о больных, поэтому первым делом в Биргу появился госпиталь. Там, где сейчас монастырь Санта-Схоластика.

Приходскую церковь Сан-Лоренцо, а Маре, существовавшую тут с 1436 года, рыцари тоже быстренько приспособили к своим нуждам, и вплоть до строительства собора Святого Иоанна в Валлетте она использовалась как главная церковь Ордена. Двери церкви, что предсказуемо, были закрыты — потому что время было обеденное, а это, знаете ли, свято. Поэтому тут же неподалеку, за зданием Морского музея, мы нашли очень неплохую кафешку «Sottovento» и приземлились на ланч.

По небу со скоростью курьерских поездов гонялись свинцово-серые облака — это европейская шалунья Элеонор протягивала к Мальте свои загребущие ручки. Но дождя обещано не было, вот он и не случился, хотя тучки время от времени налетали очень впечатляющие. Мы устроились на открытой веранде ресторана, заказали себе по «спагетти алла маринара» и, в ожидании заказа, как два зачарованных кролика наблюдали за танцами легких яхт, пришвартованных в марине.

А пока нам несут наши спагетти, у меня есть несколько слов о мальтийской еде. Мальтийская кухня, конечно, в природе существует — путеводители рекомендуют попробовать кролика, рагу из осьминогов и мальтийский суп с копчеными колбасками. Историю про кролика я вам расскажу попозже, осьминоги же мне попадались в основном в виде «Октопус салата» — но на один такой салат идет, наверное, целый жирный октопус, поэтому его вполне можно воспринимать как самостоятельное блюдо. А что касается супа — супчики я вообще нежно люблю! — то выяснилось, что на Мальте делают ну просто изумительный рыбный суп. До этого моим фаворитом был рыбный суп из Малаги — больше нигде в Испании такого вкусного не делают; тут же рядом с ним на пьедестале уютно устроился и мальтийский.

А в остальном же — на острове засилье итальянской еды. Пицца и паста во всем ее разнообразии, причем такая отменная — в Италии не везде такую найдешь! Ценник сопоставим с римским. Порции огромные. В наших «спагетти алла маринара» маринары было столько, что макароны еще приходилось поискать. Но главная и самая веселая фишка — это вино. Вино мы пили местное, мальтийское, розовое и иногда белое. На острове две наиболее заслуживающие доверия винодельни — «Marsovin» и «Delicata». Молодые вина легкие, свежие и отлично аккомпанируются с морепродуктами. Бокал вина стоит в среднем 4 евро… а бутылка — 9 евро! Вот где логика этого ценообразования? Ясное дело, все берут бутылками, и мы тоже. Правда, начали опасаться, что сопьемся — бутылка на обед, бутылка на ужин… так и совсем скатиться по наклонной плоскости недолго:)

Пока бежали по набережной, подгоняемые голодом и кормовым ветром, я чисто автоматически сфотографировала какие-то ворота. Как раз рядом с Морским музеем. И только уже дома, когда разглядывала фотографии, глаз мне резанул этот странный барельеф с надписью на французском. Ну просто никогда до этого я герба Великобритании не видела. А это оказался именно он. С надписью на французском, ага. Привет из средних веков.

Но сам герб-то тут появился явно не в средние века. Британцы пробыли на острове намного дольше французов, но что одни завоеватели, что другие — все использовали форт Сант-Анджело в качестве гарнизона. А ворота эти к нему, родимому, и ведут. Раз уж нас туда прибило ветром, то решено было дойти до конца и форт все-таки навестить. Наверху задувало зверски, и на этом ветру я продрогла в один момент, но пожалеть о том, что мы туда полезли — не пожалела ни разу. Потому что панорам таких на Мальте, наверное, больше и не найдешь нигде.

Форт Сант-Анджело недавно реставрировали — поэтому сейчас его камни сверкают такой неоновой белизной, особенно эффектной на фоне той небесной вакханалии, которую затеяла вокруг природа. Если бы не эта надрывная драматичность окружающего пейзажа — боюсь, что старый заслуженный форт выглядел бы уж совсем «потемкинской деревней».

Форт появился тут задолго до прихода на остров рыцарей — еще в древнеримских хрониках есть упоминание об укреплении на этом самом месте. Рыцари его здорово модернизировали, собственно, что немало помогло им выдержать осаду османов в1565 году. После окончательного разгрома при Лепанто шестью годами позже, османы перестали соваться в западное Средиземноморье, и рыцарям свои боевые крепости по прямому назначению использовать больше не пришлось. Форт переквалифицировали в тюрьму.

Но все эти процессы происходили одновременно с процессами полураспада внутри самого ордена. Установившееся в регионе спокойствие немало способствовало притоку в орден европейской «золотой молодежи» — рыцарская романтика вкупе с закрытостью и изолированностью ордена, живущего по своим собственным законам и не контролируемого никем, кроме папы римского, сделала свое дело. Несмотря на то, что попасть в эту закрытую касту можно было, только располагая блестящими рекомендациями, да плюс сделав очень немаленький материальный вклад в казну ордена, денег рыцарям постоянно не хватало. Потому что аристократия, даже приняв на себя обет нестяжательства и послушания, продолжала вести вполне аристократический образ жизни и привычек своих менять не спешила.

А на этом никто особенно и не настаивал. В отсутствие реальных серьезных войн — то есть возможности хоть как-то задействовать на пользу обществу это горячее на голову братство — рыцари начали пробавляться пиратством и работорговлей. Посещавшие Мальту заезжие купцы были настолько поражены нравами, царившими среди этого «воинства христова», что Мальту стали называть не иначе как второй Гоморрой. Пьянки, драки и прочие разборки среди рыцарей стали делом нормальным, поэтому в форте Сант-Анджело и была оборудована тюрьма — в первую очередь, для проштрафившихся членов ордена. Условия содержания в ней были весьма и весьма гуманными — ну в самом деле, нельзя же сварить суп из курицы, несущей золотые яйца! — то есть, по сути, все наказание заключалось только в ограничении свободы передвижения. И все.

Но, тем не менее, в самом центре форта, в мягких песчаниковых породах была выдолблена «гува» — узкая яма четыре метра глубиной, куда помещали смертников. Попадались тут и такие. И в эту яму в один прекрасный день угодил ни кто иной, как наш старый знакомый Микеланджело Караваджо, в аккурат через несколько месяцев после присвоения ему рыцарского звания. Дурная голова ничему покоя не дает, жить спокойно Караваджо не умел никогда, но в этой заварухе, в которую он в очередной раз вляпался, уж слишком много белых пятен. Не исключено, что неуравновешенным характером художника воспользовались те, кому он своей славой, милостью Великого магистра и неродовитым происхождением был как кость в горле. А таких среди заносчивых и таких же больных на голову рыцарей, как я подозреваю, было немало.

Но самым интересным во всей этой истории было то, что в один прекрасный день яму обнаружили пустой. Первый и единственный раз в истории форта узнику удалось сбежать. Ну тут уже общественность просто взорвалась теориями заговора. Поговаривали, что побег своему любимчику устроил сам Великий магистр Алоф де Виньякур. Или, наоборот, его завистники с целью магистра оклеветать и обвинить в организации побега. И третья версия, которая лично мне нравится больше всего.

Караваджо, несмотря на сонм скандалов, которыми он вечно умудрялся себя окружать, художником уже был дико популярным. За его картинами шла самая настоящая охота. Один папский племянничек, кардинал Сципионе Боргезе чего стоил. А на Мальте того времени мало того, что жили представители почти всех знатных и влиятельных европейских домов, там же еще располагались и филиалы всех сколь-нибудь значимых европейских банков. Вот и родилось предположение, отнюдь не лишенное здравого смысла, что некоторые из заказчиков Караваджо скинулись и организовали побег мастера. Ведь на насквозь коррумпированной Мальте за деньги решались и не такие вопросы.

Самую интересную байку из жизни форта я вам рассказала. А теперь пойду, пожалуй, вниз, пока злющий ветер не снял с меня скальп и не выдул все мозги. Нам бы еще надо в сам рыцарский Биргу сходить, поискать на его стенах тени ушедших эпох…

Пока мы покоряли форт Сант-Анджело, случилось чудо — церковь Святого Лаврентия сменила гнев на милость и соизволила открыться для публики. Было бы очень печально, если бы этого не случилось — бывшая некогда самой главной церковью ордена иоаннитов, она являет собою действительно достойное зрелище. Хотя, если честно, рыцарский вариант барокко мне очень сильно напомнил классические театральные декорации. Особенно за эту любовь к ярким росписям и привычку декорировать арочные проемы тяжелым кроваво-красным бархатом.

Мальтийские церкви вообще очень здорово компенсируют аскетичную, полувоенную архитектуру необычайной живостью и живописностью интерьеров — глаз неминуемо замылится слегка от песчаникового однообразия здешней архитектуры, а тут же просто оазисы. И что приятно — оазисы не слишком перенаселенные. За исключением собора Святого Иоанна, все остальные церкви и соборы мы осматривали в атмосфере приятной немноголюдности.

Сразу на задворках церкви Святого Лаврентия начинается лабиринт старинных средневековых улочек, который вывел нас прямиком к Victory Square, которая, как и все прочее тут, двулика — местные называют ее просто Иль Пьяцца. Площадь, хоть и имеет статус центральной, все же непередаваемо провинциальна.

Эта площадь, которая просто Площадь, как тот знаменитый камень на развилке. Налево пойдешь — никуда не попадешь. Налево — это обратно к форту Сант-Анджело, но в сам форт прохода нет — улица заканчивается тупиком. А вот направо пойдешь — попадешь ко дворцу Великого Инквизитора. Там обширная экспозиция, посвященная деятельности этих самых товарищей — кому нужна визуализация, можно сходить. Там есть все — от живописных портретов великих инквизиторов до камер и пыточных. Я подобные места посещать избегаю — это не та сторона человеческой жизни, которой следовало бы гордиться, но вот историю появления инквизиции на острове вам расскажу коротенько. Это любопытно.

Инквизиция, созданная изначально для борьбы с еретиками и вероотступниками, довольно быстро превратилась в действенный институт папского влияния. Если папа вдруг прослышал, что кто-то где-то затеял бузу — туда быстренько отправлялись его инквизиторы. Потому что власть их была абсолютна и всеобъемлюща, а разбираться, за дело или нет, было как-то не в порядках того времени. Сказано, что еретик — марш без разговоров на костер.

На Мальте верховодили рыцари ордена Святого Иоанна. В принципе, тоже свои люди, но… рыцари себя зарекомендовали как не самый приятный в общении народец еще со времен Иерусалима. Уже там рыцари умудрились передраться с кем только не лень. А в конце шестнадцатого века османская угроза — тот самый краеугольный камень всего орденского существования — постепенно ушла в туман, и горе-рыцари пустились во все тяжкие. Ну, а чего вы еще хотите от этого сборища горячих голов, записанных кавалерами, как сейчас бы сказали, по блату, и продолжающих считать, что «мой папа всех круче»? Чтоб они поклоны земные били с утра до вечера? Ага, щас.

Рыцари переругались с мальтийской знатью — что неудивительно, те и так их не сильно жаловали… Но что было намного хуже — они переругались между собой. Рыцари испанского ланга сочли себя неправедно обиженными — как это так, испанский король тут крупнейший спонсор, а Великим магистром опять избран француз! Их поддержали арагонцы и кастильцы, и дело чуть не закончилось открытым мордобоем с поножовщиной, но тут в дело вмешался папа Григорий XIII, которому эти рыцарские разборки уже порядком надоели.

С целью призвать разошедшееся братство к порядку, на Мальту был отправлен инквизитор. Так что цель его состояла отнюдь не в отлове крестьян-еретиков, чем и объясняется редкостная «мягкость» мальтийской инквизиции, о которой пишут везде. Папу намного больше волновало собственное воинство, в рядах которого царил полный разброд и шатание. Но дело то было довольно деликатное, поэтому большинство протоколов о деятельности инквизиторов на Мальте сразу же тихо оседали за толстыми стенами этого дворца.

А вот окрестности инквизиторского обиталища, несмотря на такое малоприятное соседство, выглядят на редкость живописно и жизнерадостно. Хозяйственные мальтийцы стараются изо всех сил расцветить свою монохромную окружающую среду причудливыми дверными ручками, из которых на Мальте можно собрать целую неплохую коллекцию; кустиками герани и спатефиллума в разноцветных горшках. Ну и конечно же знаменитые мальтийские разноцветные балконы и крашенные в цвет с ними двери и ставни на окнах.

На запутанных улочках маленьких мальтийских городов меня неотступно преследовало ощущение, что я уже без спросу влезла в чью-то большую коммунальную квартиру — так тут все аккуратно, вылизано, вымыты-вычищены до блеска каменные плиты мостовых, нигде ни мусоринки; с такой любовью расставлены цветочки в кадках. Как будто это и не улица совсем, а такой длинный коридор между комнатами-квартирами, и все обитатели друг друга знают с самого детства и чуть ли не на один горшок ходили. И на эти сверкающие чистотой улицы запросто можно вытряхнуться в халате и домашних тапочках.

Тут, на этих улочках старинного Биргу, еще можно кое-где найти таблички с рыцарскими гербами — сохранились ли они с тех самых времен, это большой вопрос — Биргу нещадно разбомбили во время Второй мировой, так что все эти чудненькие домики собирали по камешку и прямо-таки возрождали из пепла. И про таблички рыцарские не забыли, история, какая она бы ни была, а все-таки своя.

Обратно в Валлетту мы на автобусе уже не поехали. Решили поплыть на кораблике, он ходит каждые полчаса к нижним садам Баррака. Кораблик отчалил от Биргу в стремительно сгущавшихся сумерках, и те недолгие десяток минут, что он пересекал Великую гавань, я зачарованно смотрела, как набухает ночной синевой небо над тремя городами, то тут то там выпуская на свет божий маленькие огоньки-светлячки. На удивительную, немножко нереальную картинку, которую можно увидеть только тут, в этой маленькой стране, где есть три маленьких городка с чуднЫми тилимилитрямскими именами.