Дело было в 2007-м году. Уже не первое самостоятельное путешествие, но первый случай, когда сразу по возвращению написал и даже опубликовал подробный дневник поездки.
Этот дневник, сухое перечисление фактов с лёгкой примесью эмоций, просился в переработку. Время идёт, и от тех далёких уже приключений остаются исключительно светлые воспоминания. И пусть возмущённо загалдят в фотобанке снимки, ожидающие свежих историй, хочу потихоньку заполнить пробелы в прекрасном ретро.
Итак — поздним майским вечером на перрон станции Стрый сошли двое, с велосипедами и рюкзаками.
Что понесло нас в Карпаты? Изначального мотива уже не вспомню. Маршрут был придуман методом недолгого разглядывания карт генштаба 1992 года, скачанных и распечатанных в цвете.
Казалось, по весне не успевшие раскиснуть под колёсами тяжёлой техники лесовозные дороги пропустят нас на любые перевалы. А накопившийся опыт приключенческих велогонок вселял уверенность в собственные силы.
Да и что там — Карпаты. Небольшие горки, поросшие буковыми лесами. При отличной прорисовке генштабом каждой тропинки, проблем возникнуть не должно.
Сильные духом, слабые умом — умирают тяжело.
2
За полторы недели поездки волшебные Карпаты показали все свои сезоны. Летнее пекло, осеннюю кислую слякоть, весеннее буйство ливней и зимние метели. Сегодня, прошагав сотни километров по десятку горных систем, тем более уверен — трудно найти горы прекраснее.
А пока, собрав велосипеды, полные сил мчим по шоссе, залитому жаром дневного солнца и запахом садов. Из промозглой московской хмари — да в неистовую молодость лета, забыть про шапку, грязный снег, еле живое солнце — не это ли счастье!
В полночь начинается ливень. Сначала тёплый, потом почти ледяной. Дорога проваливается во мрак. Фара запрятана где-то в рюкзаке. Сворачиваем с шоссе на просёлочные дороги. В деревнях ни огонька. Только лай собак отовсюду.
Проезжаем село за селом. Сейчас бы в палатку, но встать негде, заборы, дома, сады, сады, дома, заборы.
К трём ночи ливень чуть утих. Левая обочина взмыла вверх отвесным подъёмом и еловым лесом. Сплошная неприступная стена, поросшая ёлками. Национальный парк Сколевские Бескиды, легендарные скалы Карпат.
Скальный массив резко обрывается берегом Стрыя. Ходим по склону, ищем, куда бы встать подальше от шоссе. Вокруг кучи мусора — места явно пикниковые. Здесь дождь нам на пользу. Наконец встаём, быстро ставим палатку и с рассветом отключаемся.
Утро затянуло моросящим дождём. На горелке в тамбуре парит котелок с кашей, пар убегает, просится вверх, но прижимается к вершинам кустов молодыми облаками, поднимающимися с поверхности не остывшей ещё реки.
Дождь делает паузу, подло ждёт, пока наивные туристы соберут рюкзаки — и врубает режим «ливень», лишь на пару минут показав в проплешине облаков далёкие отроги желанных гор.
Идём по шоссе, потом по грунтовке, по реке мимо покосившегося бетонного блока недостроенной ГЭС, через деревни к Рыбнику. Там планируем закупиться и уйти в горы к затерянному селу Зубрица.
Это сейчас можно включить спутниковую карту и обалдеть — между вполне себе уверенными шоссе затеряны небольшие островки зелёных массивов, изрезанных сеткой ручьёв и речушек. Удивительно, что на таком небольшом пространстве столь легко организовать себе настоящие приключения.
В те не сильно далёкие годы российские туристы в Карпатах были экзотикой. Зато среди любителей активного отдыха из восточной Европы дикие горы со старинными селениями, деревенской кухней и невысокими ценами пользовались популярностью. Поляки, чехи, словаки встречались практически ежедневно.
2
Стрый стал «стержнем» поездки. Его неглубокие воды пересекали десяток раз, и большая часть ночёвок проходила на его берегах. Фактически, поднялись с середины реки почти до истока.
2
Экзотические наряды, которые и велокостюмом назвать сложно, неизбежно привлекали внимание местных. Стоит зайти в магазин, традиционно совмещённый с рюмочной — удивление, вопросы, предложения хряпнуть горилки.
В Рыбнике обедаем на остановке, попутно пережидая дождь. Отсюда начинается сплошной подъём. С развилки в небольшом селе Майдан выходим в ущелье — и понеслось. Дорога вдруг перестала быть горизонтальной.
И без того не лёгкий рюкзак, изрядно промокший и прибавивший в весе запасом продуктов на ближайшую пару дней, отяжелел до неприличия. Сутки дождя расставили на дорогах ловушки из зыбучего песка и пробуксовывающей глины.
Новая неожиданность — ручьи. Один, два, десять. Какие-то пересекаются с разгона, но большая часть требует осмотра. Всё чаще приходится слезать с коней.
Лежащее в уютной котловине село Зубрица — настоящий реликт. Узенькая улочка, дорога, буквально срывающаяся в речку. Традиционные карпатские дома из толстых потемневших брёвен, крытые тёсом.
На окраине села встречаем двоих поляков-трекеров. Из короткого разговора на русско-польском вырвалась не внушающая оптимизма фраза: «…дальше красиво, лядник». Что есть лядник — не ясно. Может, просто ручей холодный, а, может, и действительно снег в горах лежит.
Встаём на ночлег в паре километров от села. Вечером ниже палатки плывут облака — поднялись!
1
Крепкий утренний сон разорвали странные хриплые крики. Как будто бухой лесоруб орал «Прамм-Прамм-Прамм!!!» нарочито резко. Когда понял, что это не снится — вскочил в шоке. Выглянул из палатки — крики доносятся из ёлок чуть выше по склону. И не крики, а рыки. Через минуту вверх ломанулся медвежонок.
В такие моменты фотоаппарат почему-то забывается. Вылетаю из палатки, бегу искать сухие дрова. Лес мокрый. Наверх идти страшно — там и мама может быть.
Иду по ручью, нахожу кучу пластиковых бутылок. Забираю одну — порезать соломку на розжиг. Когда вонзаю нож, в нос бьет запах керосина. Бутылки — остатки заправочной точки для бензопил лесорубов. Возвращаюсь, собираю побольше. В одной явно масло. Делаю факел на случай возвращения медведей. Керосином разжигаю костёр. И восходит солнце.
Осмелев, поднимаюсь по следам медвежонка, но быстро упираюсь в непролазные кусты. В ущелье ещё темновато, а здесь можно повернуть спину к тёплым лучам и не торопясь осмотреть окрестности.
Солнце спускается со склона, сушимся, готовим первую еду на костре. Ветер ледяной, свежий. Спускаюсь к ручью, прячусь от ветра и лезу мыться. Сказка. Теперь можно позагорать.
Высушились, отдохнули. Самый сложный день, он должен завершиться успешным подъёмом на высочайшую точку хребта, гору Высокий верх. А у меня от нагрузки на колесо появились порезы корда — беда!
Дорога лесовозная, на каждый километр от пяти до десятка бродов. Иногда путь пролегает по руслу ручьёв. Веду технику, боюсь ехать по острым камням. Через порезы все больше выпирают камеры.
На очередном холме и лесовозная дорога заканчивается. Разведка налегке показывает — тупик. Продолжаем идти по хребту вдоль ручья.
1
На слиянии двух ручьёв приходится спускаться и дальше уже вести байки по руслу. Все чаще попадаются водопады. Сначала переношу рюкзак, потом проводим велосипеды. Велорюк постоянно едет на спине. Тяжело, а что делать.
На ключевом повороте ручья делаем привал. Дальше — только в гору, в дебри букового леса, за которым до верхушек деревьев нет и намёка на просвет.
Через километр подъёма вижу водопад на уровне глаз. И это при том, что русло ручья в паре сотен метров ниже в ущелье. Чудовищный перепад высот. Сверяюсь с велокомпьютером — скорость 200 метров в час. Через четыре бесконечных часа за стеной бурелома забрезжила вертикальная белёсая полоска. Вершина рядом. А гора всё круче.
1
Пальцы потрескались от воды и нагрузки, рама периодически выскальзывает, мокрая от крови. В глазах круги, сердце колотится в уши, сухожилия ног срываются. Моя спутница уже лежит, почти засыпает от усталости. Переношу и её байк. Вперёд, не стоять, двигаться, дойти.
Даша первая залезает наверх налегке. И пропадает. Упрямо толкаю буксующую технику. Земля разъезжается, прорывающиеся сквозь зыбкую почву весенние родники талых вод смешиваются со сколькзой палой листвой.
Сверху появляется Даша, глаза горят, от усталости ничего не осталось. — Здесь снег! Здесь так красиво, давай скорее!
1
Залезаю, проламываюсь через кусты — и снежники. С них стекают ручьи, а там, за перевалом…высочайшие хребты страны от Воловца до Говерлы, и снежные пики, и зелёные перевалы. В закатном солнце переливаются золотом набухающих почек мягкие округлости гор. Мы в самой высокой точке северных Карпат!
Затаскиваем вещи, находим место поровней и ставим палатку. Холодно, но я хочу здесь проснуться! С таким колесом больше в горы не полезешь. Да и добровольно повторить такое не тянет. Много ли велотуристов повидал Высокий верх? Сомневаюсь.
